Пьер растерянно благодарит:

– Спасибо, Анатолий Александрович! Я просто не знаю, как вас благодарить…

– Лучшая благодарность – это откровенная и достоверная информация о том, что происходит у вас в группе.

– Уверяю вас, ничего особенного не происходит…

Сотрудник внимательно смотрит на Пьера:

– Ну, как хотите…

Одинокий фонарь горит перед автовокзалом. Два стареньких автобуса замерли на стоянке. Поземка метет по площади.

Вдалеке мелькают огоньки, слышится рокот мотора. К автовокзалу подъезжает рейсовый автобус, толпа сонных пассажиров с мешками, ящиками и разнообразной кладью выползает из дверей и безмолвно расходится по сторонам. Автобус встает на стоянку. Пьер с сумкой на плече в одиночестве стоит посереди площади.

Он идет по пустынной улице мимо дощатых заборов и бревенчатых изб. Занимается хмурый рассвет, с неба сыплется мелкий снежок.

У крыльца стоит с папиросой мужик в майке. Пьер обращается к нему с вопросом. Мужик поворачивается к нему и неожиданно падает в сугроб. Перепуганный Пьер бросается его поднимать.

Он идет дальше. Перед двухэтажным административным зданием две бабы разгребают снег. Пьер спрашивает у них дорогу. Бабы охотно объясняют ему, как пройти.

В утренних сумерках Пьер стоит у ворот хлебозавода. За оградой старик в потертом ватнике и треухе скребет лопатой, чистит снег.

Баба в белом халате бежит через двор. С улицы к воротам сворачивает фургон. Старик в ватнике открывает ворота, машина уезжает вглубь двора. Пьер ныряет в ворота, старик преграждает ему путь:

– Куда? Через проходную…

– Завод сейчас работает? – спрашивает Пьер.

– Через проходную.

Старик закрывает ворота и берется за лопату.

В проходной пожилой охранник лениво объясняет Пьеру:

– Без пропуска кто ж тебя пустит? Тута режим, понимать надо…Тебе в кадры? Туда и звони. Только кадры, они в восемь приходют, а щас шесть. Это мы по ночам ишачим, а они себе дрыхнут…

– По какому номеру звонить?

– Вон на стенке, ищи отдел кадров…

Пьер идет по улице. Город ожил, идут прохожие, едут машины. На двухэтажном каменном доме вывеска “Гостиница “Переславль”. Пьер заходит в вестибюль.

Уборщица со шваброй моет полы, в кресле дремлет мужик с чемоданчиком. За стойкой регистрации девушка перебирает лежащие перед ней документы и поднимает на Пьера потерянный взгляд.

– Это вид на жительство, вот справка из деканата, вот разрешение иностранного отдела… – объясняет Пьер. – Что вас смущает?

Девушка косится на Пьера и говорит упавшим голосом:

– Паспорт…

Он лезет в карман, достает паспорт.

– Вообще-то вид на жительство и есть документ, заменяющий мне паспорт в СССР… Вот мой французский паспорт, вот советская виза…

При виде паспорта девушка вскакивает и исчезает за дверью. Мужик в кресле спит и посапывает. Девушка возвращается с теткой в очках, в кудрях шестимесячной завивки. Она бросает строгий взгляд на Пьера, на справки, берет в руки паспорт.

– Иностранец? – И, махнув девушке рукой, уходит.

Девушка бежит за ней. Пьер говорит им вслед:

– У меня стажировка в Московском университете…

Уборщица, подхватив ведро, переходит в коридор, оттуда выходят трое молчаливых постояльцев с портфелями.

Тетка с девушкой приводят с собой плотного мужчину в гимнастерке без погон. Он проглядывает справки, листает паспорт:

– Какая цель вашего приезда в Переславль?..

Пьер идет по коридору. У номера 11 останавливается, нажимает на ручку двери. Дверь не заперта. Он заходит в комнату.

Это большой номер на восемь коек. За столом у стены двое мужиков завтракают.

– Добрый день…

На одной из коек лежит парень в строительном комбинезоне, курит и смотрит в потолок. На другой кто-то спит, накрывшись с головой одеялом. Мужик за столом бурчит:

– Стучать надо…

– Извините. Мне сказали в номер одиннадцать…

Мужики чокаются, пьют и едят. На газете банка рыбных консервов, крутые яйца, черный хлеб, бутылка. Пьер мнется на пороге.

– Вон тама свободно, у окошка… – говорит мужик и тычет пальцем в единственную застеленную койку.

В проходной хлебозавода большая суровая женщина в расстегнутом темном пальто читает документы Пьера.

– Вот вид на жительство, это справка из деканата, разрешение иностранного отдела…

За загородкой молодой охранник, сидя на табуретке и привалясь к стене, со скукой смотрит на Пьера.

– Пропуск я вам заказать не могу, не вижу оснований. Если родичей наших сотрудников пускать на территорию, завод не сможет работать, город останется без хлеба…

Она отдает Пьеру бумаги.

– Могу только сообщить, что ваш родственник действительно работает у нас ночным сторожем. Но он, конечно, уже ушел, ночная смена давно закончилась…

– У вас, наверное, есть его адрес? Где он живет?

– И адрес его я вам дать не могу. Не имею права без его разрешения… Мало ли что!

– Что же мне делать?

– В любом случае он придет на работу в двадцать два часа. Приходите сюда и ждите.

– Как я его узнаю? Я его никогда не видел…

– Ничем не могу помочь… Мне надо работать.

Она уходит. Пьер в растерянности смотрит на охранника. Тот зевает. Дверь хлопает, женщина возвращается:

– Идите сюда… Пусти его…

Она кивает охраннику. Приоткрыв внутреннюю дверь, она показывает Пьеру:

– Вон он стоит у печного, ваш Татищев. Почему-то задержался…

Пьер видит, как баба в белом халате сует буханку черного хлеба старику в ватнике и треухе – тому самому, что не пускал его в ворота. Старик заворачивает хлеб в газету и прячет в сидор.

Старик с мешком за плечами ковыляет по улице. Пьер с ошарашенным видом бредет за ним шагах в двадцати. Редкие прохожие попадаются навстречу. Старик сворачивает в переулок. У крыльца тетка, замотанная в платок, трясет детскую коляску. Миновав ее, Пьер решается и громко окликает:

– Граф!

Старик не сразу оглядывается на ходу. Пьер догоняет его и идет рядом.

– Алексей Аполлонович, извините… Я вас давно ищу.

Старик искоса смотрит на него пустым взглядом:

– Чего надо?

– Меня зовут Петр. Я стажер Московского университета…

– Ты американский шпион?

Пьер пугается и тут же смеется: