Но мы намеревались ждать. Когда Сара ее показала фотографию, мы поняли, что будем ждать хоть вечность.

Вошел Ник и налил из стеклянного кувшина на стойке апельсиновый сок. На стенке стакана остались пятна краски.

–Как все прошло?– поинтересовалась я.

–Хорошо,– рассеянно ответил он.– Как твой день?

–Прекрасно. Как и всегда.

Он слабо улыбнулся.

–Ты в порядке?– спросила я, убирая волосы с его глаз.

–Да.

Ник улыбнулся своей красивой улыбкой, но внезапно замер, уставясь куда-то за мое плечо.

–Ник?

Он покачал головой.

–Извини, ерунда. Наверное, из-за недосыпа в последнее время.

Я кивнула. В течение несколько ночей он беспокойно спал, ворочался с боку на бок и разговаривал.

–Как насчет тилапии на ужин?– осведомился Ник.

–Звучит неплохо.– Я притянула его к себе для поцелуя.– Я люблю тебя.

Ник обхватил мое лицо руками, и тут же свел брови на переносице, словно что-то вызывало его озадаченность.

–И я люблю тебя,– произнес он.– Чертовски сильно…

Я ухмыльнулась.

–Un romantico.

Ник рассмеялся, и странная рассеянность покинула его черты.

–Я в душ и поставлю гриль.

В ту ночь мы ужинали на плоской крыше дома, как поступали всегда, если позволяла погода. Отсюда джунгли казались темно-зеленым морем, сменявшимся золотым пляжем и синим морем. Насекомые бились о старомодный фонарь, который Ник выменял у рыбака в деревне на портрет.

В золотом свете глаза Ника встретились с моими, и рассеянное выражение на мгновение промелькнуло на его лице, а затем снова исчезло.

Он поднялся на ноги и протянул мне руку.

–Потанцуем?

–Я не брала с собой музыку,– заметила я, вставая.

–У нас есть музыка,– отмахнулся Ник.

Я взяла его за руку, и он заключил меня в объятия. Насекомые жужжали, сердце Ника билось в такт моему пульсу, мы кружились в танце на крыше, и вся Коста-Рика расстилалась перед нами.

–Останься,– прошептал он.– Пожалуйста, останься.

Я подняла голову.

–Хм?

Глаза Ника, ярко-голубые в янтарном свете лампы, встретились с моими, а затем он прижался губами к моим губам. Мягко и нежно, постепенно углубляя поцелуй. Мы целовались до тех пор, пока у меня не перехватило дыхание.

–Пойдем спать,– позвал он.

В ту ночь Ник занимался со мной любовью во всех смыслах этого слова. Я чувствовала, что мне поклоняются, мое тело пело под его руками и ртом. А после нахлынул оргазм, окатив меня волнами наслаждения.

–Я схожу за водой,– сказала я, собираясь встать.

–Я принесу,– произнес Ник, прижимая меня к себе.– Хочешь еще чего-нибудь?

–Манго, должны были дозреть,– попросила я, устраиваясь на подушке удобнее.– Спасибо.

Ник принес стакан воды и тарелку с нарезанным манго. Кормил меня сочным плодом, а я слизывала сок с его пальцев. После мы снова потянулись друг к другу. Ник вошел в меня, все время повторяя, что любит.

–Я тоже люблю тебя, Ник,– прошептала я со слезами на глазах, не понимая, из-за чего плачу.– Безумно люблю. Ты делаешь мою жизнь идеальной.

–Надеюсь на это, детка. Хочу, чтобы ты была счастлива.

Мы спали в объятиях друг друга, и я проснулась от того, что Ник разговаривал во сне.

–Ostan’sya,– бормотал он с умоляющим выражением лица.– Pozhaluysta. Ostan’sya…

Я осторожно убрала волосы с его лба, и лицо Ника разгладилось. Он повернулся ко мне, крепко прижал и мирно уснул.

* * *

Солнечный свет заливал наш домик, казалось, сразу отовсюду. Ник покрывал поцелуями мою спину, заставляя дрожать от желания.

–Что на тебя нашло?– устало хмыкнула я после сногсшибательного оргазма.

Он пожал плечами.

–Ты красивая, сексуальная, и я люблю тебя.

–Все просто, да?

–Ты все еще обнажена,– добавил он.– Так что есть проблема.

Я засмеялась и прижалась к нему поближе.

–Ты разговаривал во сне прошлой ночью,– сообщила я минуту спустя.

–Правда? И что я говорил?

–Что-то по-русски. Pozhal… ostan… как-то так.– Ник напрягся. Я подняла голову и посмотрела на него.– Что это значит?

–Ничего. Тарабарщина. Мой русский стал совсем ни к черту.– Он легко улыбнулся и поцеловал меня в плечо.– Позавтракаем?

–Конечно,– нахмурившись, ответила я.

А потом взяла телефон и, повинуясь интуиции, погуглила перевод на английский слова «останься». Получилось «ostan’sya».

В течение следующих нескольких дней Ник выглядел рассеянным, но больше не произносил «останься» ни на английском, ни на русском, а если и бормотал во сне, то я спала настолько крепко, что не слышала.

* * *

Месяц спустя я сморщила нос, когда Ник предложил мне кусочек ананаса.

–Фу, нет, спасибо,– отмахнулась я.

–Ты любишь ананасы,– удивился он.

–Знаю, но кажется меня сейчас…

Я резко замолчала и прижала ладонь ко рту. Желудок взбунтовался. Я едва добежала до ванной, где меня вывернуло наизнанку. Ник нашел меня, когда я стояла на коленях возле унитаза, тяжело дышала и вытирала подбородок.

–Ты в порядке, детка?– медленно спросил он, стараясь выглядеть непринужденно.

Я кивнула, иНик помог мне встать. Мои пальцы дрожали, но и его рука тоже. Я взглянула на него.

–Ник…

–Тебе стоит прилечь,– заявил он, подводя меня к дивану.– Отдохни.

–Я что-то не то съела – произнесла я срывающимся голосом.– Вечером… мы ели тапас. Может, моему желудку не понравились закуски?

Ник промолчал. Еще бы, он съел две тарелки и был в порядке.

«Просто не подошла еда»,– уверяла я себя, поскольку другой вариант был слишком эфемерным, чтобы рассматривать его. Одно прикосновение… и все развеется, как дым.

Следующим утром, а также в течение оставшегося дня меня тошнило или казалось, что вот-вот вырвет. Меня вывернуло наизнанку в раковину, и я избавилась от легкого обеда, который приготовил для меня Ник.

–Ник…– умоляюще прошептала я, вцепившись в его руку и крепко сжав,– у меня задержка. Ненамного, но все же. А еще я остро реагирую на запахи, начинаю ненавидеть блюда, которые люблю и мне страшно. Господи, как же мне страшно…

Он крепко обнял меня и погладил по волосам.

–Не бойся,– прошептал Ник.– Давай узнаем наверняка, и если ты…