Мужчина отвел взгляд и начал тереть глаза.

– Возможно, тебе стоит подружиться с ней. Это поможет нам подготовить почву для…

– Не надо ничего готовить, просто расскажи, кто ее отец. Пусть знает, что он изнасиловал ее мать и украл с таким трудом рожденное дитя. Думаю, это прекрасно дополнит противоречивый образ непогрешимого Ричарда, – снова начал раздражаться Дамиан.

– Я понимаю, ты злишься, но она в своей жизни не видела много зла. С Евой так нельзя.

– А как можно? – с вызовом спросил мужчина.

– Можно подождать и попытаться завоевать ее расположение. Тогда мои откровения не станут для ребенка травмирующим опытом.

Дамиан сел на кровати и продолжил разговор на повышенных тонах:

– Значит, правда о нас это травмирующий опыт, а жизнь с уродом, истребляющим жалкие остатки человечества, это счастливое детство?

– Перестань, не выворачивай, ты прекрасно все понимаешь, – шепотом ответила Брук.

Девушка боялась, что громкий разговор потревожит детей.

– Да, я понимаю, прекрасно понимаю, я – травмирующий опыт, Ричард – герой! Ему даже памятник поставили!

Он стал говорить совсем громко. Брук поняла, что лучше прекратить спорить.

– Наверное, я попросила слишком много. Эта кровать такая мягкая и удобная. Сложно с ней расстаться, – колко заявила девушка и, взяв подушку, пошла в гостинную.

Дамиан схватил ее за руку и удержал:

– Я не закончил, Брук, – прошипел он.

– С момента приезда я не узнаю тебя. Ревность уродует мужчин.

– Неверные женщины уродуют мужчин, – огрызнулся Дамиан и отпустил руку.

К горлу подкатил ком. Брук шла, обнимая подушку, и изо всех сил старалась не заплакать. Лежа на неудобном диване, она долго думала о том, что сказал Дамиан, и пришла к выводу, что заслужила последние слова. Ей было стыдно за себя, но сердце не та мышца, которой можно управлять.

Утром Брук проснулась от шума. Дамиан оделся и куда-то пошел. Девушка притворилась спящей. Через час встали дети. Стараясь отвлечь сестру, Микаэль повел ее обследовать территорию.

– Будьте осторожны в коридорах. Обещайте, что не свалитесь. Держитесь подальше от ограждений, – инструктировала Брук.

Дети согласно кивали.

– Терпеть не могу эти открытые коридоры, – проворчала Брук.

Больше всего девушку раздражала архитектура подземелья. Это была огромная вертикальная шахта, по стенам которой распологались коридоры-балконы в пять ярусов. Когда они жили здесь одни, Брук было удобно такое устройство. Где бы не находился Микаэль, его можно было разглядеть. Теперь же коридоры полны людьми. Достаточно немного подтолкнуть, и ребенок упадет вниз, ведь поручни недостаточно высокие.

– Все будет хорошо, мам, – пообещал Микаэль и шумно чмокнул ее в щеку.

Дети ушли и Брук осталась наедине с Даниилом и своими мыслями. Ночная ссора с Дамианом выбила у нее почву из-под ног. Не успев оправиться от прошлых потрясений, девушка чувствовала новое расстройство. Обиднее всего было то, что девушка чувствовала себя очень виноватой. Именно при таком положении дел сложнее всего извиняться.

Даниил начал брыкаться и отвлек девушку. Он был такой красивый, что, забыв про все, Брук залюбовалась. Она так любила младенцев, что могла лежать с ним весь день напролет.

Прошло несколько часов, а Микаэль с Евой так и не вернулись. Дамиан тоже не показывался. Брук начала волноваться. Убедившись, что Даниил крепко спит, девушка пошла искать детей.

Уже через минуту Брук пожалела, что вышла из своего убежища. Куда бы она не заглянула, где бы ни шла, всюду ее сопровождали недоброжелательные взгляды женщин. К кому бы ни обратилась Креатор, все молча отходили. Дошло до того, что одна женщина, вместо ответа, прошипела сквозь зубы: «Самка шакала» и, брезгливо поморщившись, пошла дальше.

Брук внутренне напряглась. Она боролась с желанием ответить. Девушка вспоминала поучения матери о том, что нет хороших и плохих, есть недопонимание.

Уже отчаявшись найти двух малышей в этом огромном подземелье, Брук уловила аромат еды.

«Столовая» – догадалась девушка и поспешила на запах.

Было около полудня, солдаты уже поели и разошлись по своим делам. Большое помещение, заставленное металлическими столами, пустовало. Только в самом дальнем углу сидели двое людей в камуфляже. Одного Брук узнала.

– Бредли, – с облегчением позвала девушка.

Тот обернулся. Вслед за ним на Брук посмотрела собеседница молодого человека.

– Аиша, знакомься, это Брук. – с улыбкой представил Бредли.

Девушка бросила на Креатора недовольный взгляд и отвернулась.

– Я ищу Микаэля и Еву, ты их не видел? – поинтересовалась Креатор.

– Нет. Но знаю, где найти Дамиана, может дети с ним, – предположил Бредли.

Аиша резко встала, со скрипом отодвинув тяжелую металлическую лавку, и сказала:

– Мне уже пора.

Бредли удивленно воззрился на девушку. Аиша поцеловала его в губы и быстрой походкой направилась к двери. Проходя мимо Креатора, она плюнула на пол, чуть не попав на ее ботинок.

У Брук навернулись слезы.

– За что они так ненавидят меня?

Бредли вздохнул и жестом пригласил девушку присесть рядом.

На столе стоял остывший завтрак не слишком приятного вида. Видимо молодой человек был так занят, что не успел поесть вовремя.

– Они думают, что ты виновата во всем.

– Почему? – удивилась девушка.

– Ты дала мужчинам лекарство, – кратко пояснил молодой человек.

– Я никому ничего не давала, Еву похитили! – возмутилась девушка.

– Это всем безразлично. Главное, что без лекарства не было бы штурма Центрума. Мужчины понимали, что если вторгнутся со своей заразой, получат очередной мертвый город. Ресурсы Центрума невозможно освоить без соответствующего образования. Им были нужны живые женщины, – с горечью проговорил Бредли.

Брук опустила голову и заплакала. Теперь она чувствовала себя виноватой вдвойне. Казалось, весь мир, включая Дамиана, ненавидит ее.

– Прости Аишу. Она тоже во власти предрассудков. На самом деле она добрая и умная, уверен, со временем вы подружитесь…

– Сомневаюсь, – утирая рукавом слезы, ответила девушка.

– Люди Ричарда убили ее дочь и покалечили мать, – грустно поделился Бредли, – Она так тоскует, а я не знаю, чем помочь.

– Время все лечит, – со вздохом ответила Брук, – Я Креатор, терять детей моя профессия.

Бредли удивленно воззрился на Брук.

– Никогда не смотрел на это с такой точки зрения. Не знал, что вы переживаете, отдавая сыновей.