мир позволил ей получить, когда она чувствовала себя вне мира. Она уже жаждала найти способ почувствовать это снова. Это было единственное, что приносило столько же удовольствия, сколько и убийство, и это притупляло все остальное.

Это чувство длилось недолго, но на данный момент этого было достаточно.

* * *

Азур должна была познать триумф, когда они вернули в Скорпику груз оружия. Вместо этого она чувствовала пустоту внутри. Пропасть, оставленная Айсилеф, была темной, неизмеримой пустотой. Однако никто больше не думал об их поражении, только о победе. Бохара и остальные с гордостью шли в лагерь, гордясь своим успехом, принимая похвалу и удивление как должное.

– Смотрите! – крикнула одна, и другие вторили ей: Смотрите, смотрите, смотрите.

Воительницы приветствовали их, приветствовали их возвращение. Оружие было разложено на запасной ткани палатки, чтобы оружейница Голхаби могла осмотреть его, поднять клинки, чтобы проверить их на наличие зазубрин, провести большими пальцами по рукояткам и эфесам. Собрались воительницы всех возрастов и одобрительно зашумели.

Одна лишь Азур мрачно стояла в стороне. Только одно оружие имело для нее значение, и только с одним воином она собиралась обсудить этот вопрос. Больше чем воин, гораздо больше, конечно, но в глубине души такой же воин, как и все они.

Прошло около часа, прежде чем появилась королева. Когда она пришла, то торжественно вскинула руки, приветствуя вернувшихся с задания воительниц, и похлопала Бохару по плечу.

– Отлично! Я вижу плоды твоей миссии, и я довольна. Могу ли я поговорить с воинами, которые принесли это благо? – спросила она, и Бохара подтолкнула четверых вперед.

При виде четверых брови королевы мгновенно сошлись. Азур увидела, как на ее лице промелькнуло понимание: капитан и четверо воинов, на одного меньше, чем ушедших. Настало время нанести удар. Бохара, снова давшая ей совет на обратном пути, убеждала ее действовать быстро.

«Если она не сможет дать достойный ответ, – сказала ее капитан, – то будет выглядеть недостойно. А если она проявит свой гнев, если обвинит тебя или причинит тебе боль, что ж. Тогда ты можешь предпринять любые действия, на которые способна. Даже если захочешь бросить ей Вызов. Ты будешь в своем праве как воительница».

Азур вышла из строя, бросилась вперед и встала перед Тамурой, зажав в кулаке меч своей погибшей подруги, вложенный в ножны.

– Не все мы вернулись, – обратилась она к королеве, ее голос был резким и твердым. – Нас было слишком мало. Вы послали нас – нас пятерых, плюс наш капитан, – нас было слишком мало.

Десятки собравшихся воинов осматривали склад оружия, но при звуке гневного, обвиняющего голоса Азур все до единого замолчали.

– Она была моей подругой, – сказала Азур, хотя знала, что это ничего не меняет. Воин был воином. Но потеря разрывала ее, и ей нужно было что-то сделать, чтобы выпустить ее наружу. Говорить правду – вот что она могла сделать. – И теперь она мертва. Если бы вы… если бы вы… – Азур не знала, что она ожидала увидеть в глазах Тамуры в ответ на это обвинение. По словам Бохары, все было несложно. Гнев молодой женщины завел ее так далеко. Теперь боль утраты заглушала гнев, ослабляя ее. Меч тяжко оттягивал руки, и она не знала, что с ним делать.

Тамура встретилась с ней взглядом. В нем Азур увидела глубокую печаль. Ни малейшего гнева, даже когда дочь, ради которой она так много сделала, бросала ей открытый вызов.

– Это ее оружие? – спросила королева. Ее глаза были мокрыми, Азур видела это. Воительницы не должны плакать, так им всем говорили, и все же при одном только упоминании о погибшем воине их королева растрогалась до слез.

– Да.

Тамура протянула руки, и Азур переложила в них меч в ножнах.

Королева неподвижно и скорбно смотрела на меч.

– Произнеси имя моей погибшей дочери. – Затем она добавила: – Пожалуйста.

Азур едва ли могла выговорить свой ответ. Она изо всех сил сдерживала собственные слезы, боясь, что если даст им волю, то снова погрузится во тьму, охватившую ее на том берегу после переправы. Но ее королева, ее мать, просила ее говорить. Она заговорила:

– Айсилеф.

– Айсилеф дха Тамура, – сказала королева. – Моя первая погибшая дочь, да не будет она забыта никогда. Она пала смертью храбрых?

– Да.

– А ее тело?

– На дне Соленой Пасти.

Лицо Тамуры исказилось от горя и боли, но она взяла себя в руки.

– Спасибо, что вернули домой ее оружие. Мы должны запомнить эту утрату. – Повернувшись к собравшимся воинам, Тамура воскликнула: – Мы почтим ее жертву. Присоединяйтесь ко мне, чтобы почтить память нашей погибшей сестры, дочери, друга. Айсилеф дха Тамура, пусть на поле битвы за гранью ты будешь владеть мечом прекраснее, чем этот.

Сжав меч так крепко, что костяшки пальцев побледнели, Тамура опустилась на колени. Она положила меч на землю и прижалась к нему лбом.

Азур опустилась на колени рядом с ней, прижавшись лбом к земле. Она почувствовала, как рука королевы потянулась к ее руке, и держала ее, пока они лежали вместе, склонившись к земле. Вокруг них воительницы присоединились к трауру: упав на колени, прижав головы к земле, они молчали в память об убитой сестре.

Из глубины толпы Гретти наблюдала, как воительницы падают, словно поваленные деревья. Одна за другой они опускались на колени, затем клали лоб на землю, подражая своей королеве. Но последним упал не тот воин, которого ожидала Гретти.

Бохара, не так охотно, как другие, опустилась на колени. На ее лице было что-то помимо печали. Это было случайное мгновение, но его было достаточно, чтобы встревожить Гретти. Она знала, что все события истории писались и переписывались в шальных мгновениях: кто-то ловил их, кто-то игнорировал, кто пропускал, потому что видел только то, что хотел видеть. Однажды она уже подвела королеву, чей Вызов ей не хватило ума преодолеть, когда она его предвидела. Она не повторит эту ошибку.

* * *

Глубоко в лесу рядом с летним лагерем, на следующий день после того, как миссия в Паксим принесла внушительный запас оружия, Тамура натянула свой лук и выпустила стрелу. Ее стрела пробила правую сторону шеи кролика и вышла из левой. Животное остановилось только через три шага после того, как было уже мертво: споткнувшись, кувыркаясь, затем упав неподвижно. Стоя рядом со своей королевой в прохладной тени леса, Гретти ждала своего часа, чтобы заговорить. Момент, когда Тамура уже не была вооружена, казался подходящим.

– Послушайте меня, – сказала она. – Вы должны что-то сделать с Бохарой.

– Сделать что-нибудь? – спросила Тамура, подбирая упавшего кролика. Она извлекла стрелу тренированной рукой и бросила