пробовала, например, слушать мысли, манипулировать огнем и залечивать мелкие раны. Слухи об ее успехах как целительницы распространились далеко, и хотя Бог Удачи традиционно не славился врачеванием, к нему стало приходить все больше раненых и страдающих паломников. Это было благом, потому что чем больше паломников приходило, тем больше даров и жертв они приносили, облегчая жизнь Сессадон и Эминель. Теперь колдуньи не тратили время на выращивание или добычу пищи. Они просто ели то, что им давали, и возвращались к работе, ухаживая за паломниками или упражняясь в магии, а обычно занимались и тем, и другим.

Когда собирались толпы, Сессадон использовала их как возможность продемонстрировать магию разума, и Эминель замирала от удивления, глядя на то, как легко ее учительница, казалось, могла заставить десятки людей выполнять ее волю. Прикосновения должны быть нежными, объяснила Сессадон, а с группами людей работать намного сложнее, чем с отдельными людьми. Сама Эминель не любила практиковаться только на одном паломнике за раз, подталкивая его к тому, что он и так хотел сделать, например, упасть на землю и плакать, простоять всю ночь на песчанике в знак покаяния или отдать золото Богу Удачи. Все это начинало казаться повторяющимся, но Сессадон была требовательной наставницей. По словам колдуньи, пока она не сможет в совершенстве владеть магией разума, любая попытка будет рискованной. Слышать мысли людей, что она когда-то в детстве делала инстинктивно, – еще далеко не значит действовать. И хотя она не стала уточнять, Сессадон сказала ей твердым, бодрым тоном, что она не хотела бы увидеть, что происходит, когда магия разума дает неверный результат.

И как она ни тренировалась, попытки Эминель были далеки от совершенства. Однажды, наблюдая за Сессадон, Эминель попыталась подтолкнуть разум жаждущей кающейся, чтобы та выпила из мелкого бассейна. Но когда в последний момент кающаяся пошевелилась, Эминель пришлось неожиданно переместить толчок, и, пересилив себя, она резким толчком отправила голову грешницы под воду. Девушка нахмурилась и рассердилась, обращая свое недовольство внутрь. И только когда Сессадон щелкнула пальцами перед лицом Эминель, напоминая ей о необходимости снять заклинание, она сделала это; только тогда кающаяся поднялась, отчаянно задыхаясь.

После долгого мгновения, когда вздохи грешницы были слышны даже на расстоянии, Сессадон спокойно и четко проговорила:

– Осознаешь ли ты свою ошибку?

– Конечно, – раздраженно ответила Эминель. В тот момент она была раздражена лишь тем, что колдунья прервала ее; о том, что из-за своей ошибки она могла убить невинную, она как-то не подумала.

Сессадон продолжала:

– И ты думаешь, что королева Арки будет спокойно стоять перед тобой, пока ты будешь ее толкать?

– Конечно нет.

– Тогда сделай это снова, – сказала Сессадон, и они без промедления вернулись к тренировке.

Следующая кающаяся, поднявшаяся по ступеням, была высокой женщиной в плаще с большим воротником, стройной и подтянутой. Она шла как воительница.

Когда она откинула капюшон, Эминель узнала ее лицо, и ей потребовались все силы, чтобы не закричать.

Это была Тень.

Эмоции расцвели в сознании Эминель, заставив ее попятиться. Что делать? Когда Эминель впервые рассказала о Скитальцах, Сессадон без колебаний осудила их за то, что они не смогли спасти ее от Ищейки. Если бы она узнала, что это одна из тех друзей – та самая, которая позволила ей ускользнуть, – она бы причинила ей боль? Она не могла этого допустить. Снова увидев лицо Тени, ее умное, настороженное лицо, она была почти побеждена. Нельзя было допустить, чтобы этой женщине причинили вред. Это было бы несправедливо. Она сделала все, что могла.

– Преклони колени, кающаяся, – сказала Эминель вслух.

Тень встала на колени, опустив голову, и Эминель воспользовалась моментом.

Обладала ли она способностями к этой магии? Есть только один способ убедиться в этом.

«Я знаю тебя, – сказала она в сознании женщины. – И ты знаешь меня. Но мы не должны показывать, что знакомы».

Мысли Тени вихрем пронеслись в голове, вызывая подозрения:

«Откуда я могу знать тебя, жрица?

«Я не жрица. Я… Эминель. – Она добавила, почти не в силах сохранить неподвижность своего тела под белой мантией: – Я в безопасности».

Голова Тени осталась опущенной, но ее рука начала двигаться к рукояти одного из мечей.

«Остановись!» – подумала Эминель.

Рука замерла, затем отстранилась. Грань между обращением к чьему-то разуму и побуждением этого разума к действию была тонкой, а она была отнюдь не знатоком. Не толкнула ли она случайно Тень? Что случится, если она надавит слишком сильно? Ее охватила новая волна паники.

Сессадон положила руку на плечо Эминель и заговорила вслух. По договоренности они не вмешивались в мысли друг друга; Сессадон называла это жестом доверия. Ей казалось, что Эминель застыла в нерешительности. Голос колдуньи был искренним и нежным. По крайней мере, так показалось Эминель, когда она негромко спросила: «Тебе нужна помощь?»

Эминель похлопала Сессадон по руке и покачала головой. Колдунья, казалось, ничуть не обеспокоенная, отошла на шаг, чтобы понаблюдать за происходящим, когда она двигалась и снова останавливалась, ее одеяние жрицы обвивалось вокруг лодыжек.

Под пристальным взглядом Сессадон и стоящей на коленях у ее ног Тени Эминель не могла сделать ни малейшего движения. Любое действие, любое слово могли оказаться неверными. Она разрывалась между той девушкой, которой была раньше, и той, которой стала, – магической жрицей, наделенной силой.

Она вспомнила Ищейку, которая сказала ей, что даже люди с сильной магией не используют ее, когда это не нужно. Она напомнила себе о задаче. Она должна была направить кающуюся к действию. Что бы она ни делала, это должно выглядеть именно так.

– День теплый, – сказала она стоящей на коленях женщине. – Не хочешь ли ты испить из бассейна?

Она приглушила заклинание, чтобы его было труднее обнаружить и легче управлять им. Достаточно, чтобы услышать мысли Тени, но недостаточно, чтобы был слышен ее голос. «Не могу поверить, что ты здесь, – подумала Тень. «Ты так выросла, я бы тебя не узнала, но это ты, это действительно ты. Мне так жаль».

Тень посмотрела на Эминель, и даже если бы она не могла услышать боль в мыслях Тени, Эминель увидела бы ее в ее глазах.

– Подожди, – сказала Сессадон.

Эминель обернулась. Выдал ли взгляд Тени ее мысли? Неужели колдунье, обладающей такой силой, достаточно только этого?

– Я прошу прощения, – мягко сказала колдунья Тени. – Эта девочка еще учится. Девочка, какой первый вопрос мы задаем всем паломникам, которые приходят просить помощи у бога?

Не было никакого способа избежать этого. Эминель заставила себя быстро заговорить, как она сделала, если бы Тень была незнакомкой, просто другим паломником.

– Добро пожаловать, кающаяся, – сказала она. – Какого счастья ты