Потопление «Афинии», несмотря на все наши попытки дистанциироваться от него, нанесло колоссальный урон имиджу флота, а неуклюжие действия министерства пропаганды лишь увеличили его. Все, что оставалось делать руководству флота, – еще больше ужесточить все наши директивы. Мы даже выпустили приказ о запрещении атаковать пассажирские суда, хотя бы и идущие под конвоем военных кораблей. Эти директивы оставались в силе вплоть до августа 1940 года, хотя в международном праве не содержалось никаких требований для подобного обхождения с ними.

Каждая подводная лодка, выходящая в море, действовала согласно приказам командования флота, которые самым строгим образом основывались на Лондонском протоколе о подводных лодках 1930 года, подписанном Германией в 1936 году. Согласно этому протоколу подводные лодки были обязаны осуществлять такую же процедуру досмотра торговых судов после их остановки в море, которую проводили и надводные суда. Атака и потопление судна без предварительного осмотра могло быть произведено только в том случае, если торговое судно, вне всякого сомнения, перевозило вражеские войска либо торговое судно шло под конвоем вражеских кораблей, а также его самолетов, если судно это участвовало в военной операции или использовалось для передачи информации врагу. Лишь такое торговое судно, которое активно участвовало в боевых действиях противника, могло быть потоплено подводной лодкой без предупреждения. Даже если торговое судно несло вооружение, его должно было считать мирным торговым судном, пока оно использовало свое вооружение только для обороны, но не для нападения. Все эти условия, наряду с условиями других международных соглашений, были включены в нашу официальную инструкцию по действиям в отношении торговых судов, тщательно разработанную руководством флота в сотрудничестве с представителями министерства иностранных дел, министерства юстиции и институтом международного и иностранного права.

Но не только эти ограничения были установлены нами для наших подводных лодок. По политическим причинам, например, нашим подводным лодкам было запрещено нападать на любые французские суда. С другой стороны, британское адмиралтейство выпустило инструкции, которые все больше и больше вовлекали английские торговые суда в военные действия, заставляя нас принимать соответствующие контрмеры. Почти с самого начала военных действий британским торговым судам было вменено в обязанность докладывать по радио о всех замеченных ими германских подводных лодках. Поскольку это непосредственно делало их частью британской военной разведки, мы со своей стороны отдали приказ нашим подводным лодкам предпринимать боевые действия против любого торгового судна противника, которое пользуется своей радиостанцией, будучи остановлено для досмотра нашей подводной лодкой. Когда британцы приказали своим торговым судам двигаться ночью без огней, мы были вынуждены приказать нашим подводным лодкам атаковывать любое такое неосвещенное судно, поскольку в темноте его было невозможно отличить от вспомогательного крейсера противника. Когда 26 сентября 1939 года британское адмиралтейство заявило, что оно вооружает торговые суда и когда 1 октября оно отдало этим судам приказ атаковывать и обстреливать все подводные лодки, встреченные ими, мы были вынуждены разрешить нашим подводным лодкам в порядке самообороны нападать на любые торговые суда, несущие вооружение. Надо сказать, что этот приказ был распространен на все торговые суда противника, поскольку очень часто на них бывали установлены скрытые орудия, которые могли стать смертельно опасными для любой подводной лодки, поднявшейся на поверхность с целью досмотра судна. Однако даже при всех этих обстоятельствах пассажирские суда противника оставались неприкосновенными для наших подводных лодок, а в случае потопления нашей подводной лодкой какого-либо торгового судна наши подводники должны были предпринять все меры к спасению его экипажа.

Необходимость наших контрмер была очевидна с самого начала. В течение первых трех месяцев войны орудия и другое вооружение были установлены на 1000 британских торговых судов, а германская подводная лодка была повреждена выстрелом с британского парохода уже через пару дней после объявления войны. И практически во всех случаях торговые суда противника докладывали по радио о местоположении каждой замеченной ими подводной лодки, в результате чего вражеские противолодочные корабли появлялись на этом месте буквально через несколько минут. То обстоятельство, что действия наших подводных лодок против торгового мореходства противника были абсолютно корректными и находились в полном соответствии с международным правом, что было продемонстрировано, и все попытки обвинения на Нюрнбергском процессе доказать обратное провалились. Международный военный трибунал оправдал адмирала флота Дёница и меня по обвинению в каком бы то ни было нарушении международных правил по действиям подводных лодок.

Несмотря на строгие ограничения на их действия, наши подводные лодки добились впечатляющих успехов, намного превосходивших все ожидания. За сентябрь 1939 года они потопили 40 судов общим водоизмещением 153 000 брутто-регистровых тонн. Кроме этого, противник потерял еще 9 судов водоизмещением 31 000 тонн, подорвавшихся на минах, поставленных нашими подводными лодками у английских портов.

Сразу после окончания польской кампании я убедил Гитлера посетить базу подводных лодок в Вильгельмсхафене. Я хотел побудить его, посредством личного общения с командирами и экипажами подводных лодок, к более активной поддержке нашего подводного флота в его борьбе против морских коммуникаций противника. Несколько подводных лодок только что вернулись после своих первых боевых походов, и их команды выстроились для встречи без всякого парада, небритые и усталые. Всего за несколько дней до этого, 17 сентября, подводная лодка «U-29» потопила британский авианосец «Отважный» на западных подходах к Британским островам, и ее командир, капитан-лейтенант Шухарт, был среди тех, кто лично поведал о своих походах Гитлеру.

Рассказы эти произвели на Гитлера большое впечатление. Оно еще больше усилилось, когда капитан-лейтенант Приен, командир подводной лодки «U-47», 19 октября потопил британский линкор «Ройял Оак» прямо на акватории британской военно-морской базы Скапа-Флоу, доложил об этом лично Гитлеру в Берлине и был встречен овацией берлинцев.

Этот поразительный рейд прямо в самое сердце сильно укрепленной и охраняемой базы был спланирован лично контр-адмиралом Дёницем после того, как он и его штаб после досконального изучения обстановки пришли к выводу, что это может быть сделано. В первые месяцы войны план Дёница, тактика групповых подводных атак – «волчьих стай», не мог быть осуществлен, так как мы все еще имели в своем распоряжении небольшое число подводных лодок и были вынуждены посылать их на задания индивидуально. С самого начала войны стало ясно, что мастерство, агрессивность и инициатива командиров наших подводных лодок являются качествами, на которые мы всегда можем рассчитывать. Адмирал Дёниц отдавал свои распоряжения общего порядка подводным лодкам по радио, где бы они ни действовали.

Подобным же образом и мы держали связь со всеми нашими надводными кораблями. Военно-морской штаб мог, если это было необходимо, отдать командиру корабля приказ вступить в бой, но всегда предпочитал предоставлять командиру корабля, находящегося в походе, свободу принятия решений. Обстановка по-разному видится из иллюминатора идущего в открытом море корабля и по карте на штабном столе, и командир на месте куда лучше может избрать необходимый образ действий. Свои соображения и анализ обстановки он не может во всей полноте передать в военно-морской штаб по радио, чтобы не дать обнаружить врагу свое местоположение. С другой стороны, он может блестяще применить информацию, которую военно-морской штаб передаст ему, обобщив поступающие к нему из многих источников сообщения.