– Я знаю одно место, где статическое психополе заглушит сигнал яйца. В этом я уверен. Там наверняка найдется шланг, чтобы смыть все лишнее. – Она не производила впечатления безумной, а он устал, многократно прокручивая в уме одни и те же мысли. – Я думаю, что нам лучше держаться вместе.

– Вот, значит, как думает Питер Салливан. – Она прошла мимо него, села на пассажирское сиденье и оглянулась. – Ладно, на некоторое время. Но, по крайней мере, давайте сделаемся движущейся целью. – Она посмотрела в ветровое стекло и замерла.

Салливан встал и торопливо полез на водительское место, держа ключ в руке.

В нескольких ярдах от переднего бампера стояли, неловко переминаясь с ноги на ногу и уставившись на машину, несколько человек. Салливан точно знал, что всего несколько секунд назад на стоянке не было никого, кроме его и Элизелд.

– Призраки, – коротко сказал он и включил двигатель. – Новые, вызванные к существованию нашими перекрывающимися аурами. – Он включил фары, и фигуры закрыли бледные лица тощими просвечивающими руками.

Он нажал на кольцо гудка, и фигуры покорно начали отступать в стороны. Одна из них, маленькая девочка, двигалась медленнее, чем остальные, и когда он включил сцепление, ему пришлось круто вывернуть руль, чтобы объехать ее.

– Чертова пигалица, – пробормотал он, вдруг задохнувшись. Дорога наконец освободилась, и он покатил к Оушен-бульвару.

Элизелд потянула через плечо ремень безопасности и со щелчком вставила язычок в прорезь замка.

– Я видела ее старухой, – негромко сказала она.

Он пожал плечами.

– Полагаю, что каждый из них может являться в любом из тех возрастов, которые когда-то были прожиты. Каждый или каждая.

– Я поняла, о чем вы. Пристегнитесь.

– Это совсем рядом, – сказал он и перебросил рычажок, включив левый поворотник.

Первый найденный Салливаном кран торчал в траве около угла стоянки Солвилля, но когда он повернул вентиль, в трубе лишь засвистел воздух. Он прошел через темную площадку к другому, выяснил, что он работает, и подвел к нему автомобиль. Сначала он тер дверь большой губкой, потом ему пришлось вернуться в машину за банкой «Комета», но в конце концов все брызги и скорлупки были смыты, и он запер двери.

Элизелд взяла из холодильника банку пива, и, войдя в квартиру Салливана, открыла банку, капнув пеной на выкрашенные красной краской половицы. Единственным источником света в гостиной служил стоявший в углу явно купленный на дешевой распродаже торшер, снабженный матовыми лампочками в форме язычков пламени, и Салливан обругал себя за то, что не догадался купить где-нибудь лампу. По крайней мере, электрические розетки для этого имелись – Салливан обратил внимание, что Шэдроу поместил шесть штук в одной только этой комнате.

Салливан внес в комнату гипсовые руки и приложил их к двери, будто рассчитывал, что они смогут удержать ее закрытой.

– Это и есть ваше безопасное место? – Голос Элизелд разнесся эхом в пустой комнате. Она покрутила ручку жалюзи на окне, пока планки не стали вертикально, потом подошла к противоположной стене и провела длинными пальцами по выделяющейся части, где Шэдроу, очевидно, когда-то заложил дверной проем. – И что же делает его безопасным?

– Его хозяин мертв. – Салливан прислонился к другой стене и стал медленно опускаться, пока не уселся на пол. – Он везде расхаживает, ведет переговоры, находится в своем настоящем теле, и он не… понимаете, он не деградировал умственно – он не призрак, у него в голове его истинное «я». Я думаю, что он умер уже давно и поэтому должен понимать это и предпринимать меры, чтобы удержаться в этой…

– …юдоли слез.

– Можно принять как технический термин, – согласился Салливан. – Это место должно быть мощнейшим источником психостатического поля. Я уверен, что он хорошо осведомлен о своем положении, потому что он превратил свое владение в лоскутное одеяло в буквальном смысле этого слова, перепутав тут все и вся. Похоже, что все первоначальные двери и окна были перестроены, и нетрудно заметить, что проводка здесь проложена просто-таки по рисункам Руба Голдберга. Я жду не дождусь, когда можно будет что-нибудь подключить.

– Проточная вода тоже может выдать.

– И здесь он тоже все запутал. Я сегодня днем заметил, что к унитазу подведена горячая вода. В бачке, пожалуй, можно варить кофе

– И греть булочки по утрам, – добавила она.

Она улыбнулась очень скупо, но и это смягчило напряженное положение небольшого подбородка, а в темных тревожных глазах появилась теплота.

– Горячие булочки с корицей, – невпопад добавил Салливан. – Кстати о булочках. Не хотите заказать пиццу или что-нибудь другое?

– У вас вроде бы нет телефона, – сказала она, кивнув на пустую розетку над плинтусом одной стены. – И сдается мне, что нам не стоит еще раз покидать это… этот бастион нынче ночью. У вас в машине найдется что-нибудь съестное?

– На сэндвич-другой, – ответил Салливан. – Консервированный суп. Пакетик «M&M».

– Я скучала по калифорнийской кухне, – сказала она.

– Как я понимаю, вы были в отъезде, – осторожно сказал он.

– Самое последнее время – в Оклахоме. Поздно ночью во вторник я села на автобус «Грейхаунда». Пересекла пустыню Мохаве. Вы когда-нибудь обращали внимание на то, что в глубине пустыни много ранчо?

– Интересно, что там выращивают.

– Вероятно, камни. – Она прислонилась к стене напротив него. – «О, смотрите, похоже, эта скала захворала!» А холодными ночами они укладывают гравий в инкубаторы. И: «Проклятие! Ночью лиса утащила самые упитанные наши валуны!»

– «Ранние заморозки погубят нежные кварцевые выходы», – подхватил Салливан.

Она по-настоящему засмеялась – два слога контральто.

– Не подумайте лишнего, – сказала она, – но ваш мертвец включил здесь отопление на полную мощность, а регулятора я нигде не вижу. – Она расстегнула «молнию» комбинезона и спустила его с плеч, продемонстрировав жеваную фуфайку «Грейсленд», когда же она спустила комбинезон до колен и села, чтобы освободить ноги, он увидел, что на ней линялые джинсы.

Она начала развязывать шнурки кроссовок, и Салливан заставил себя отвести взгляд от длинных ног, обтянутых бледно-голубой тканью.

– Надеюсь, вы доверяете не всем, – сказал он.

Она тут же вынула из правой кроссовки кожаный цилиндрик с белым пластмассовым носиком. К донышку была прикреплена цепочка с кольцом, как у брелока. Элизелд надела кольцо на большой палец и, раскрыв ладонь, показала ему баллончик.

– Слезоточивый газ, – сказала она и снова улыбнулась, но уже гораздо холоднее. – На тот случай, если суп окажется слишком пресным. Я не доверяю никому… слишком уж сильно.

Салливан не стал изображать обиду.

– Хорошо. – Он вытянул ноги перед собой и сунул палец в петлю на уголке поясной сумки, которая висела на его левом бедре, а потом, не понимая толком, ведет он себя честно или только рисуется, дернул за петлю – «молния» с треском открылась, и из холщовой сумки появилась рукоять пистолета, прихваченная липучками.