— Привет, Террак.

— Привет, Драксор. Почем продали? — спрашивает Огюз. Аднан говорит. Ультралорд земли восклицает: — Охренеть!

Он произведет расчеты по расходу газа и времени транзита и отправит небольшую программку-вирус, которая вызовет сбой в Эрзуруме.

— Мне надо кое-что тебе сказать, — говорит Аднан.

Запал заканчивается так быстро. На самом деле не такой уж был и запал. Ничто по сравнению с блестящим замыслом, с наглой радостью от сделки с «Тебризгазом», неверием в свои силы и окончательной победой в охоте за белым рыцарем. Драматическая развязка игры на Бирюзовой площадке произошла за долю секунды, до того, как человеческое сознание смогло уловить ее, а программа-помощник выполняет команды с быстродействием компьютера.

Лицо Огюза мрачнеет.

— Ты меня тревожишь. Что ты сделал?

— Не по этой линии.

Огюз вешает трубку. Аднан видит через стекло, как Кемаль поднимает руку, чтобы позвонить. Кемаль кивает, а потом поворачивается лицом к Аднану, улыбается и одними губами произносит имя Огюза.

Огюз снова на проводе.

— Ты не сделал этого! — Когда хочется кричать, а вокруг полно людей, то появляется особый присвист. В голосе Огюза он отлично слышен.

— Я же сказал, не по этой линии. Давай пораньше пойдем в «Пророка кебабов». У меня есть план. Скажем, в половине первого.

Рынок будет работать еще больше часа до закрытия, но всю работу за Аднана могут выполнить программы-помощники.

— Черт. Мы вляпались по самое не балуйся.

— Я сейчас ему скажу.

Кадир реагирует куда спокойнее. Их в отделе контроля учат сдерживаться.

— Итак, ты говоришь, что у тебя есть план, — говорит он размеренным спокойным тоном, которому специально учат руководителей отдела контроля и следователей в полиции. Аднан не хотел бы стать объектом расследования Кадира. Этот ублюдок понимает, что у Аднана нет никакого плана, но Аднан видит намек на этот план, словно линию света на горизонте. — Тогда встречаемся в половине первого, я уверен, твой план окажется блестящим.

Перед тем как покинуть торговый зал, Аднан должен сделать еще один звонок, самый важный.

Цептеп Айше переключается на автоответчик. Удивляться не стоит, но Аднан расстроен. Рассказать ей, пока он еще вне себя от успеха, было бы триумфом.

— Привет, милая. Я все. Четыреста девяносто пять. Начинай выбирать дизайнера. — Он переводит дыхание, чувствует дрожь, отчасти его отпускает нервное напряжение, отчасти это отходняк, который обещает быть тяжелым, как всегда после приема новых нано. — Милая, дай знать, если задержишься, я очень хочу тебя увидеть. Поняла? О'кей. Люблю тебя. До скорого.

Купил по шестнадцать пятьдесят, а продал по четыреста девяносто пять. Начинается отходняк — злые вспышки иной Вселенной, расписанной узором «пейсли»,[119]но ему нравится, ему, мать вашу, нравится.

Белый фургон припаркован на проспекте Сидик Сами Омар с самого утра. Это старый «Мерседес Спринтер» с логотипом «Тюрк Телеком», высцветшим, но все еще видимым, этакий корпоративный призрак. Рабочие выставили ограждение с красно-белыми зигзагами, чтобы прохожие держались подальше. После вступления в ЕЭС турки стали активно обращаться в суд, если причинен вред здоровью. Эпоха подозрительности. Рядом установлен небольшой тент, под которым стоит стул и газовая горелка с чайником. Парни в футболках, рабочих комбинезонах с множеством карманов и светоотражающих жилетах стоят вокруг горелки, попивают чай и разглядывают дыру, которую проделали в мостовой улицы Наркоманов. Радио настроено на спортивную волну. В два начинается матч «Галатасарай» против «Арсенала».

Айше Эркоч давно уже поняла, как можно в Стамбуле посреди бела дня на глазах у честного люда делать что-то противозаконное. Наглость не вызывает вопросов. А Мехмет и Ахмет — суфийские мастера по этой части. Они из тех парней, что зайдут в ваш кабинет и стырят ваш компьютер под предлогом гарантийного обслуживания. Они продадут вашу квартиру, когда вы в ней живете. Они передвигают вещи, складируют, прячут, ищут. У них на складе в Зейтинбурну имеется целый пантеон греческих богов, стыренных с различных античных руин от Геллеспонта до Олимпа. У них есть рогатые бронзовые статуэтки из Аладжа-Хююка и хеттские рельефы, византийские мозаики и православные фрески, михрабы сельджуков и минбары[120]Тюльпановой эпохи в каком-то потайном местечке у шоссе 03. У них есть целые храмы, в которых каждый камень помечен и закодирован, запакован и готов к отправке. Айше раньше никогда не имела с ними дела, ее работа слишком несерьезная для тех, кто уносит целиком руины и ворует саркофаги, но их номер на быстром наборе у каждого антиквара в Стамбуле. Это здоровые парни с бычьими головами и складками на шее, короткостриженые и сложенные, как борцы из Эдирне. Они и были борцами из Эдирне и вообще-то не совсем братьями. Они передвигают с места на место всякую всячину.

Они поставили фургон и заграждение, водрузили поддельный знак «Тюрк Телеком», беззаботно сняли крышку с люка и бросили на мостовую. Барчин Яйла, замаскированный под рабочего и облаченный в светоотражающий жилет, застонал в знак протеста.

— Он вообще кто такой? — спрашивает Мехмет.

— Он — последний хуруфит, — поясняет Айше. Мехмет и Ахмет переглядываются.

— Лучше держи его подальше.

Айше смотрит в дыру — вот они, ворота, портал.

— Я полезу первая. Это мое условие.

— Тпру! — буркает Ахмет. — Сначала мы попьем чаю. Это во-первых.

— Чаю? — восклицает Айше.

— Кто поверит, что мы стамбульские рабочие, если мы не будем пить чай каждые полчаса? — заявляет Мехмет. — Пойди-ка, поставь чайник.

Мальчишка-помощник собирает стаканы, а у Айше внутри, словно желчь, разливается волнение. Она чувствует слабость, пытается дышать глубоко и медленно, через нос, но дыхание сбивается. Руки трясутся. Ее подташнивает. Вчера, наконец проскользнув в спальню и улегшись рядом с Аднаном после часов, проведенных в комплексе мечети, и сделки с Мехметом и Ахметом, она попыталась не думать об этом моменте, заполнив мысли банальностями, случайностями, важными и неотложными делами. Утром она думала об Аднане и его сделке, о том, как сильно ему придется сосредоточиться ради этого, чтобы только сдержать волнение, грозящее парализовать ее. И вот этот момент настал. Сейчас. Через несколько мгновений она с фонариком на голове спустится в эту дыру по веревке. Что она увидит? Она не позволяет фантазии разгуляться. Увидь все своими глазами. Но сначала неотложные дела. Она отводит Мехмета и Ахмета за фургон и шепчет им:

— Как вы думаете, вы справитесь с нашим другом-хуруфитом?