– Я?

– Ни за что, Каз, – прорычал Джеспер. – Этому не бывать.

– Он разбирается в юрде, говорит на керчийском и земенском и идеально подходит на эту роль.

– У него честное лицо, – горько произнес стрелок. – Ты не пытался спасти его, спрятав в этом отеле, ты подставил его!

– Я строил нам запасной выход.

– Собственную страховку?

– Да.

– Ты не втянешь в это моего отца.

– Он уже в деле, Джес. Ты сам втянул отца, когда заставил его заложить ферму, чтобы расплатиться за твой диплом, что было бесполезной тратой денег.

– Нет, – повторил Джеспер. – Ван Эк легко найдет связь между Колмом Фахи и Джеспером Фахи. Он не идиот.

– Но в «Гельдреннере» не живет Колм Фахи. Колм Фахи снимал комнату в маленькой гостинице университетского района и, согласно манифестам начальника порта, покинул город пару дней назад. Мужчина, остановившийся здесь, зарегистрирован под именем Иоганна Ритвельда.

– Кто это, черт возьми, такой? – вопросила Нина.

– Фермер из городка рядом с Лижем. Его семья проживала там годами. У него есть активы в Керчии и Новом Земе.

– Но кто он на самом деле? – настаивал Джеспер.

– Это не имеет значения. Считай его плодом воображения Торгового совета, чудесная мечта, ставшая явью, чтобы помочь им наскрести хоть какую-то пользу от катастрофы под названием парем.

Колм опустил чашку.

– Я все сделаю.

– Пап, ты не понимаешь, на что подписываешься.

– Я уже укрываю беглецов. Раз я буду пособником, то могу побыть и соучастником.

– Если что-то пойдет не так…

– А что мне терять, Джес? Моя жизнь – это ты и ферма. Это единственный способ защитить и то и другое.

Джеспер резко встал с пола и начал ходить взад-вперед перед окнами.

– Это безумие, – сказал он, потирая рукой затылок. – Они ни за что на это не купятся.

– Мы не просим от них многого, – отозвался Каз. – В этом и весь фокус. Мы установим низкий порог для вступления в фонд. Скажем, два миллиона крюге. А затем позволим им подождать. Шуханцы уже здесь. Фьерданцы. Равкианцы. Совет запаникует. Ставлю на то, что к тому времени, как мы будем готовы, у нас будет по пять миллионов от каждого.

– Всего тринадцать членов совета, – размышлял Джеспер. – Это шестьдесят пять миллионов крюге.

– Может, и больше.

Матиас нахмурился.

– Даже несмотря на городскую стражу на аукционе и присутствие Совета приливов, можем ли мы действительно гарантировать безопасность Кювею?

– Если у тебя не завалялся единорог, на котором он уедет в радугу, ни один сценарий не гарантирует Кювею безопасность.

– Я бы тоже особо не рассчитывала на защиту Совета приливов, – отозвалась Нина. – Они хоть раз появлялись на публике?

– Двадцать пять лет назад, – ответил Каз.

– И ты думаешь, что они явятся сейчас, чтобы защитить Кювея? Мы не можем отправить его на аукцион в одиночку.

– Он не будет один. Мы с Матиасом пойдем с ним.

– Все, кто будут там присутствовать, знают вас в лицо. Даже если вы замаскируетесь…

– Никакой маскировки. Торговый совет считается его представителем. Но Кювей вправе выбирать собственных телохранителей на время аукциона. Мы будем стоять с ним на сцене.

– Сцене?

– Аукционы проводятся в Церкви Бартера, прямо перед алтарем. Что может быть священнее? Это идеально – закрытое пространство с множеством выходов и быстрым доступом к каналу.

Нина помотала головой.

– Каз, как только Матиас выйдет на сцену, половина фьерданской делегации узнает его, а ты – самый разыскиваемый парень в Кеттердаме. Если вы появитесь на этом аукционе, вас тут же арестуют.

– Они не смогут схватить нас до окончания аукциона.

– И что потом? – спросила Инеж.

– У нас будет чертовски хороший отвлекающий маневр.

– Должен быть другой способ, – не унимался Джеспер. – А что, если мы заключим сделку с Роллинсом?

Уайлен сжал край салфетки.

– Нам нечего ему предложить.

– Хватит с нас сделок, – категорично заявил Каз. – Мне вообще не стоило обращаться к нему за помощью.

Брови Джеспера взмыли вверх.

– Ты действительно признаешь свою ошибку?

– Мы нуждались в капитале, – взгляд Бреккера мельком скользнул по Инеж. – И я не жалею о сделанном, но это было неправильное решение. Чтобы победить Роллинса, никогда не садись с ним за один стол. Он дома. У него достаточно ресурсов, чтобы играть, пока твоя удача не помашет ручкой.

– Тем не менее, если мы выступим против керчийского правительства, банд Бочки и шуханцев…

– И фьерданцев, – добавил Матиас. – И земенцев, и каэльцев, и кто еще там появится, когда объявят об аукционе. Посольства переполнены, и мы не знаем, как далеко распространились слухи о пареме.

– Нам понадобится помощь, – подытожила Нина.

– Знаю, – сказал Каз, поправляя рукава. – Поэтому я пойду в Клепку.

Джеспер замер. Инеж покачала головой. Все уставились на него.

– О чем ты говоришь? – спросила Нина. – За твою голову назначили награду. Все в Бочке знают об этом.

– Ты же видел внизу Пера Хаскеля с Отбросами, – произнес Джеспер. – Думаешь, ты уговоришь старика поддержать тебя, когда весь город вот-вот обрушится на нас, как мешок с кирпичами? Ты же знаешь, что у него кишка тонка.

– Знаю, – кивнул Каз. – Но для этой работы нам нужна большая команда.

– Демжин, этот риск того не стоит, – сказал Матиас и сам удивился искренности своих слов.

– Когда все закончится, когда мы поставим Ван Эка на место, а Роллинс сбежит сломя голову и деньги будут выплачены, эти улицы все еще будут моими. Я не хочу жить в городе, где не смогу ходить с высоко поднятой головой.

– Если у тебя останется что поднимать, – мрачно сказал Джеспер.

– Я вытерпел ножи, пули и бесчисленное количество ударов, все ради маленького кусочка этого города. Это город, ради которого я истекал кровью. И если Кеттердам меня чему и научил, так это тому, что всегда можно пролить немного больше.

Нина потянулась за рукой Матиаса.

– Гриши все еще прячутся в посольстве, Каз. Я знаю, что тебе плевать, но мы обязаны вывезти их из города. И отца Джеспера. И всех нас. Кто бы ни выиграл аукцион, Ван Эк и Пекка Роллинс не соберут вещички и не уедут домой. Как и шуханцы.

Бреккер встал, опираясь на набалдашник с вороном.

– Но я знаю, чего Кеттердам боится больше, чем шуханцев, фьерданцев и всех банд Бочки, вместе взятых. И ты, Нина, организуешь им это.