– Я же тебе говорил, Живодера не убить. Другое дело, запихнуть его куда-нибудь, как в могилу, чтобы не вылез…

– Попробовать стоило, хоть бы ради того, чтобы эта дрянь почувствовала на себе то, что делает с другими. И заодно пусть Лорма считает, что мы рванули оттуда из-за Гонбера: это понятно и не вызывает дополнительных размышлений.

– Так ты все спланировала заранее?

– Импровизировала. Нужен был убедительный повод для срочного исчезновения, и мне до жути хотелось вломить принцессиному ублюдку, насколько получится. В общем, приятное с полезным.

Вот о любви он начал напрасно. Не по пятнадцать же им лет, и даже не по двадцать пять, в конце-то концов. Между тридцатью и сорока – возраст, когда большинство людей остепеняется, состоит в супружестве и все такое прочее, а они – двое бродяг, и одна вполне довольна своей жизнью, считает сложившееся положение вещей несказанной милостью Безглазого Вышивальщика, а другой просто не ропщет, давно уже разучился быть довольным или недовольным.

Ему бы и сейчас порадоваться подарку судьбы, не заикаясь о большем. Что еще нужно: ни одной неприятной личности на пару дней пути во все стороны, не болен, не бит, не ранен, запас еды и воды пока еще не закончился, рядом желанная женщина. Совсем как в ту светлую пору, когда они подались вдвоем в экзотический Саргаф. Рен с тех пор почти не изменилась, разве что талия чуть расплылась, черты лица стали тверже и обветренней, и шрамов добавилось, но это мелкие штрихи, которые не портят общего впечатления.

– Мы могли бы начать все сначала.

Зря он это сказал.

– Откуда – сначала? – спросила Рен, валявшаяся бок о бок с ним на расстеленном одеяле. – И что начинать?

– Вернуться к нашим прежним отношениям.

– А мы что делаем?

– Спим, как будто встретились случайно и через день разбежимся в разные стороны. Во всех смыслах спим… Если ты будешь со мной, я смогу начать новую жизнь.

– А без меня? – помолчав, поинтересовалась Рен.

– Что, я не понял…

– Без меня эту самую новую жизнь начать слабо?

– Для этого нужно, чтобы рядом была любимая женщина.

– Ну и напрасно.

Ему показалось, она хотела сказать «ну и дурак», но все-таки передумала.

– Почему, Рен?

– Сначала ты был влюблен в Лорму и не видел из-за этого многих очевидных вещей. Потом у тебя появилась я, которая, правда, вовремя ушла. Потом актриса, из-за которой ты застрял на Ивархо. Ты, конечно, принц, и тебе никак без прекрасной принцессы, но каждая твоя любовь – это сплошная зависимость.

– Меня постарались сделать таким, никуда не денешься. Лорма и постаралась.

– И что дальше? Из меня тоже старались сделать то, что им было нужно, а не то, чем хотела стать я. Все равно вышло по-моему.

– Для меня на первом месте любовь, а для тебя – твоя независимость.

– Можно любить другого и не отказываться от себя. Хотя, ты ведь на самом деле не отказываешься. Влюбленный, ты готов на все и в то же время пытаешься переделать предмет любви в соответствии со своими представлениями, а когда это не получается и отношения рвутся, превращаешься в ходячую тень. До следующего такого же раза.

Хорошо хоть, не обозвала вислухом. Когда она все это высказала, Гаян первым делом подумал о вислухах. Есть такая разновидность нечисти – духи, которые летают и высматривают, к кому бы прилепиться, на ком бы повиснуть. Пока они странствуют, они безвредны, а проявлять себя начинают, заполучив «носителя». Человека, одержимого вислухом, без причины грызет тоска, иногда он вытворяет странные вещи, которым после сам удивляется. Впрочем, от этой мелкой погани надежно защищают простенькие амулеты, к тому же изгнать ее возьмется за божескую плату любая ведьма. Лекари йефтянской школы утверждают, что точно таким образом ведут себя мельчайшие животные, не видимые невооруженным глазом, которые являются истинной причиной многих болезней. Зараза, иначе говоря.

Они до вечера не разговаривали. У Гаяна отшибло желание «начинать сначала», а Ренарна помалкивала то ли из своеобразного чувства такта, то ли вообще думала о другом, кто ее разберет.

Когда раскаленное небо немного остыло и маняще порозовело, остановились на ночлег. Они всегда останавливались загодя, чтобы Рен хватило времени для создания защитного круга.

Магической силы в ней кот наплакал. Даже удивительно, что ее в свое время взяли в Школу Магов и продержали там целых четыре года. Скорее всего, перепутали пресловутый потенциал и неординарную, но ничуть не волшебную силу воли – вот этого у нее всегда было в избытке. Ее воля как таран, который бьет в крепостные ворота и с тем же успехом эти ворота выносит… Кстати, почему Гаяна все время тянет на властных женщин? Тоже из-за ее высочества Лормы?

Того, что наплакал кот, на самый простой круг худо-бедно хватало, но если Венуста создавала аналогичную защиту одним мановением мизинца, то Рен тратила на это бесову уйму времени. Гаян успел расседлать лошадей, прогуляться до блистающего в южной стороне озера и убедиться, что оно соленое на хрен, насобирать сухих веток для костра, а она все еще возилась.

– Где можно пройти?

Ренарна, сердитая и сосредоточенная, мотнула головой: там.

Пока круг не замкнут, ходить туда-сюда можно через незатронутый участок, а после завершения работы переступать черту нельзя, иначе волшба потеряет силу. В особенности волшба Рен, которая и так держится на честном слове. Настоящий маг может поставить защиту, не зависящую от посторонних воздействий, но настоящего мага у них нет, а эта морока все ж таки их выручала.

Под покровом ночи по спекшимся за день равнинам блуждали призраки до того причудливые, что Гаян не взялся бы описывать их словами. Однажды промчалась мимо с топотом и воем многоногая темная орда – то ли дикий гон, то ли ритуальные игрища, а наутро никаких следов не обнаружилось. Над гладью горьких озер при лунном свете танцевали соляницы – белесые змеи с гротескно вытянутыми, будто вылепленными из воска человеческими лицами, это зрелище выматывало душу, словно визгливый и надрывный скрипичный плач.

Вдобавок местные духи, всегда готовые напакостить людям в меру своего разумения: спутать волосы и лошадиные гривы, натравить на седельные сумки прожорливых насекомых. Здешние жители приносят им в жертву кур, кроликов и щенков, а Гаяну и Рен откупиться было нечем.

Лошади общипали всю траву, до какой смогли дотянуться. Воды почти не осталось, но завтра-послезавтра они должны выбраться к Ибде. Бывало и хуже. Несмотря на все мытарства и на зряшный утренний разговор, над головой янтарно-розовое небо, у горизонта изогнулись золотые лепестки облаков, и прямо из сияющего зенита что-то падает…

Гаян издал предупреждающий выкрик, показывая вверх. Рен прервала свое занятие, вскочила и, мигом оценив обстановку, метнулась за арбалетом.