это было более или менее безопасно, потому что расстояние между ним и рептилией увеличилось. Он наклонился, поднял сеть и проворно отскочил назад. Очистив сеть от обломков и расправив, юноша стал забрасывать ее, как рыбак.

— Зачем Канго это делает? — потихоньку спросил Витус.

Окумба, голова которого находилась на одном уровне с Коротышкой, склонился и шепнул:

— Он старается накинуть сеть на спину крокодилу, в надежде, что она зацепится за чешую. Если это удастся, он попробует перевернуть зверя, чтобы товарищи вонзили копья прямо в сердце. Крокодила можно убить только со стороны живота. Его панцирь такой прочный, что самое лучшее оружие против него бессильно. Не исключая и пули, выпущенной из мушкета. Я это сам испытал.

— Уй! А ты уже накалывал ящерку на вертел? — просвистел Энано.

— Приходилось, — улыбнулся Окумба. — И должен тебе сказать, мясо у него съедобное. Испанцы говорят, что по вкусу оно сходно с кониной. Но давайте не будем отвлекаться. Посмотрим, выдержат ли молодые испытание.

Сеть, которую Канго бросал снова и снова, наконец-то зацепилась за твердую чешую на спине рептилии. Парень потянул ее к себе. Сначала непрерывным усилием, потом рывками — влево, вправо, но ящер словно врос в землю. Он не пошевелился и не сдвинулся ни на дюйм.

Товарищи Канго отложили копья и пришли ему на помощь. С утроенной силой они принялись тянуть. Дело пошло. Пару раз тушу удалось слегка приподнять. Но переворачиваться крокодил не желал, он лишь проволакивался по земле, оставляя глубокую борозду. А потом вдруг пошел в атаку.

Молниеносно он рванулся вперед с широко раскрытой пастью, клацнул зубами и… схватил пустоту. В последнее мгновение Канго и его товарищам удалось отскочить. Снова рептилия застыла, как гигантская скала, будто никогда и не двигалась. С той лишь разницей, что его пасть находилась теперь в футе от ноги Мбаки, самого младшего и увертливого из юношей. Мбака, упавший во время прыжка, лежал на земле. Что теперь будет? Застыло все. Только ночные голоса джунглей нарушали тишину. Дюйм за дюймом, ни на секунду не выпуская чудище из виду, Мбака осторожно приподнялся на руках. Когда он уже почти встал на четвереньки и собирался отпрыгнуть, произошло ужасное. Он запутался ногой в сети и упал. Упал в столб пыли, в котором круговертью мелькали острые белые зубы и ощеренная зеленая чешуя, — крокодил снова атаковал!

И на этот раз он схватил свою жертву. Послышались хруст и клацанье, истошный крик… А когда пыль улеглась, зрители с ужасом увидели, что Мбака лишился правой руки. Она, словно мачта, торчала из разверстой пасти бестии, которая опять лежала у ограждения, неподвижная и вытянувшаяся, как бревно. Мбака беспрестанно кричал и катался по земле от боли. Лужа крови под ним быстро превращалась в поток, который хлынул под ноги Канго, отчего тот словно очнулся. На его лице явственно читалась работа мысли: что делать? Броситься на помощь Мбаке или взяться за рептилию, чтобы остановить дальнейшие беды. Вот решение пришло. Он схватил сеть и набросил ее на спину ящера. И будто по сигналу из-за ограждения полетела вторая сеть, накрывшая зверя, за ней третья. Исключительное право охоты было нарушено. Множество симарронов, вооруженных мечами и копьями, хлынули через барьер на помощь Канго и его товарищам. В бугристые глаза полетели стрелы, горящие факелы вырывались и неслись в сторону рептилии. Ее мощный хвост начал бить по земле, она искала пути к отступлению, но сети прочно держали. Все орали и вопили от возбуждения и страха, люди дергали сеть до тех пор, пока бестия не оказалась спиной на земле, беспомощной перед смертоносным оружием, с рукой Мбаки, до сих пор торчащей меж острых зубов. Как безумные, люди облепили зверя. Они кололи, рубили, резали не защищенную роговой броней плоть, пока не расчленили ее на мелкие кусочки.

Мбака уже не кричал. Милосердный обморок лишил его сознания и боли. Витус склонился над ним и обследовал рану. Она выглядела ужасающе. Рука была вырвана вместе с плечевым суставом. Кровь по-прежнему хлестала из нее. Если Мбака и выживет, то только в том случае, если немедленно наложить жгут. Но как его наложить на руку, которой нет? Витус рывком сорвал с себя рубашку и, скомкав, затолкал ее в открытую рану, при этом лихорадочно соображая, что делать дальше. При таком ранении прижигание не поможет, хотя бы потому, что не найти раскаленного железа такой величины. Да и достаточной силы огня поблизости нет. Есть ли хоть малейший шанс?

Рубашка Витуса мгновенно намокла от крови, он вынул ее из раны, отжал и засунул другим концом. И тут ему пришло в голову, что нужный огонь есть. Великолепный, сыплющий искрами, большой очаг. Он видел его у тех двух женщин, что готовили для Окумбы. Там висел большой котел с докрасна раскаленным дном — должно быть, женщины в пылу усердия забыли налить в него воду…

— Эй, Магистр, Энано! Быстро дуйте в деревню к двум бабулям, что варят для Окумбы. Они должны разжечь очаг, как никогда еще. Мне нужен жар, чтоб раскалить добела, добела!

— Думаешь прижечь, да? — сообразил маленький ученый. — И каким же каленым железом?

— Днищем большого котла.

Магистр от удивления раскрыл рот, но тут же захлопнул его и восхищенно заверил:

— Одна нога здесь, другая там!

— Уи-уи, сбацаем все, как надо!

— Поторопитесь!

Окумба, который до сих пор был занят тем, чтобы привести в чувство своих неиствующих симарронов, обратил к Витусу удивленный взор.

— Мне надо что-то вроде носилок, чтобы перенести Мбаку в деревню. И срочно!

Вождь отреагировал мгновенно:

— Нет, носилки тут не годятся. Их должны нести четверо, по двое в ряд, а тропы в джунглях узкие. Я возьму Мбаку на спину.

Не теряя времени, он закинул безжизненное тело за плечи, что было довольно трудно, потому что безвольно висящие конечности юноши то и дело соскальзывали.

— И что ты намерен делать? — спросил исполин, простерев руку назад, чтобы поддержать свисающую голову Мбаки.

Витус объяснил ему, ни на секунду не замедляя шаг по труднопроходимой тропе.

— Ты хороший врач, Витус, — с сомнением ответил Окумба, который, несмотря на свою тяжелую ношу, шел, словно налегке. — Но думаю, Мбаке сейчас могут помочь только духи. Никогда я еще не видел, чтобы такие раны врачевались.

Витус закусил губу. Он старался не отставать от великана.

— Дорога каждая минута! — тяжело выдохнул он. — Потому что с каждой каплей крови из него истекает жизнь. — Он сменил свою насквозь пропитанную кровью рубашку на набедренную повязку, отданную ему Канго. Кровь сочилась по-прежнему.

— Пришли! — неожиданно