— И цель путешествия, видимо, вазон, — хмыкнул Скрипач.

— Если это вообще вазон, — отозвался Ит.

Как только повернули, ветер ударил в лицо с новой силой, заставив на секунду зажмуриться.

— Ого, — Скрипач с тревогой глянул на Ита. — Это третий отрезок, еще четыре. Что дальше-то будет?

— То, о чем ты подумал, — Ит снова осмотрелся. — Странно…

— Что-то ещё странно? — удивился Скрипач. — По-твоему, странностей нам пока что мало?

— На траву посмотри, — Ит кивком указал себе под ноги. — Трава неподвижна. Словно нет никакого ветра.

— А ведь да, — Скрипач покачал головой. — Действительно. Ладно, двинулись дальше.

После того, как повернули на четвертый отрезок, ветер усилился настолько, что Скрипач предложил надеть летные очки, так, на всякий случай, но Ит решил, что с очками можно повременить до следующего поворота. И оказался прав. Следующий отрезок, короче предыдущего, пришлось идти, сильно наклоняясь вперед, ветер теперь шел неровно, порывами, сильным настолько, что пришлось не только надеть очки, но и застегнуть шлемы, чтобы их не сорвало. Ит мысленно похвалил себя, что успел сделать собственную связь, потому что без этой связи они бы друг друга сейчас при всем желании не услышали. Скрипач, оказывается, был того же мнения.

— Молодец, вовремя ты… эти передатчики придумал, — произнес он. — Сейчас бы руками махали, и того… и всё…

— Ага, — согласился Ит. — Слушай… еще шесть шагов, и стоп. Перед следующим надо… посовешаться.

— Согласен, — кивнул Скрипач. — Ну и ветерок… Таенн оборжется! Наверное, мы сейчас… чертовски глупо выглядим…

— Плевать.

Остановились. Ветер продолжал дуть с точно такой же силой, как и во время движения.

— Одежду застегиваем, — приказал Ит. — Рыжий, если будет сносить, давай на землю.

— Само собой, — согласился Скрипач. — Слушай, этот холмик… присмотрись. Ничего не напоминает?

— Напоминает, — Ит приподнял очки. — И ещё как. Видишь, там камни? Это не вазон, это кое-что другое. Кстати, я тут еще про один момент вспомнил.

— Что? — с интересом спросил Скрипач.

— Эри. Когда она заходила в комнату, которая была в коридоре ее дома, и в которой спали… они… тоже дул ветер. Сильный ветер, он дул ей в лицо, и она была вынуждена уйти.

— Насколько я помню, она не сумела удержать дверь, — возразил Скрипач.

— Да, верно. Ветер был настолько сильный, что она отпустила ручку, — согласился Ит. — Здесь стоял ее дом. Когда она ушла отсюда, дом пропал.

— Ага. Вот только ветер остался, — хмыкнул Скрипач. — Очень, черт возьми, настойчивый ветер.

На следующем, шестом отрезке ветер показал такую настойчивость, что все предыдущие отрезки, пройденные до этого, можно было смело сбрасывать со счетов. Он не дул, он бросался, как дикий зверь, он валил с ног; им пришлось вцепиться друг в друга, и пригнуться максимально низко. Пройти было нужно всего лишь десять шагов, но каждый шаг давался с таким трудом, что, дойдя до нужной точки, они, не сговариваясь, сели на землю, чтобы хоть немного перевести дух.

— Близко совсем, — Скрипач попробовал схватиться руками за неподвижную траву, но укололся об острые листья вьюнка, и отдернул руку. — Черт, колючие какие… Следующий отрезок шагов шесть-семь, не больше. Справимся, как думаешь?

— Должны. Но только ползком, — Ит смотрел на холмик, не отрываясь. — Черт, точно. Это она. Часовня. Отсюда уже даже птиц видно, на куполе… Присмотрись.

— Ого, — Скрипач вгляделся. — Вход, видимо, с другой стороны. Ты понимаешь, что это всё означает?

— Пока нет, — признался Ит. — Но я понимаю, что ответ мы получим, только если дойдем. Пока что это всё так… только домыслы. И очень маленькая копия часовни, которая черти сколько лет стоит на Окисте.

— Ладно, подъем. Точнее, подполз, — уточнил Скрипач. — Двинулись?

— А что остается…

Это был уже не ветер. Это был настоящий ураган, и ни о каких шагах больше не могло быть и речи. Они ползли, боясь поднять головы, а ветер ревел, бил, отвоевывая пространство и не подпуская к небольшому каменному холмику, закрытому неподвижными стеблями вьюнка. Этот контраст — невероятно сильный ветер и абсолютно неподвижная трава — казался невозможным, абсурдным, ирреальным, в происходящем не было ни капли логики, ни грамма здравого смысла.

Рывок. Еще рывок. Острые листья режут руки, но на это плевать, потому что осталось совсем небольшое расстояние, которое надо во что бы то ни стало преодолеть, чтобы понять… понять что-то… что-то неимоверно важное, невероятно важное, невозможное, не…

— Стоп! — сейчас приходилось кричать, потому что из-за рева ветра даже по связи голоса можно было едва различить. — Рыжий, стоп! Мы уже… дошли… я понял!

Скрипач уже остановился, потому что понял — тоже.

— Да!.. — крикнул он в ответ. — Ит, это не «где»!

— Верно! Это не «где», а «когда»! — перекрывать голосом ветер было практически невозможно, но Иту удалось. — Вот она, семерка! Последняя итерация! Часовня… черт, правильно!!! Мы тысячу раз… там были… и там ничего… ничего не было! Потому что… в нашем времени… ничего и нет!..

— И… не может быть, верно!.. Ты прав!.. — Скрипач тоже орал сейчас, насколько хватало сил. — Иначе бы… сто раз нашли уже!..

Держать друг за друга, они кое-как сумели подняться на ноги.

— Теперь понятно… почему ни он, ни эти все… не сумели найти… — Ит выпрямился. — Эй, как вас там! Выключайте этот всё, довольно!

Ветер вдруг стих, как по мановению волшебной палочки. Был, и не стало, словно его действительно выключили. А из травы тут и там вдруг начали вылетать бабочки. Тысячи тысяч бабочек заполнили собой пространство над участком, на миг заслонили свет вихрем бархатных черно-рыжих крыльев с золотистым отливом, и — пропали бесследно, словно их и не было вовсе.

— Вот теперь можно считать лабиринт действительно пройденным, — произнес Ит, ни к кому не обращаясь. — Теперь точно…

* * *

— Понимаешь, Таенн, в свое время мы услышали от персонала этого самого проекта «Азимут», про который ты, конечно, в курсе, что они искали захоронение той пары… которая была перед нами… и что они ничего так и не нашли, — объяснял Ит часом позже. Они уже прошли дорогу, и сейчас