С помоста просматривались улицы, бегущие от площади, как лучи от солнца. Вчера под башмаками неулыбчивых горожан шуршали камешки и песок, на заборах и тропинках плясали тени, в стёклах окон плыли облака, лениво тявкали собаки. Сегодня наглухо закрытые дома выглядели брошенными, пыльная кисея укрыла дороги, листва поваленных деревьев поникла. Издалека доносилось рычание волков.

Облокотившись на колени, Адэр обхватил ладонями лоб. Вместо того чтобы сплотиться и встать на защиту своих родных и близких, горожане превратились в перепуганных пичуг и забились в гнёзда. Эш был прав. Нельзя за три дня разрушить то, что строилось годами. А Джиано прав наполовину. С Богом нельзя бороться, но надо бороться с теми, кто выдаёт себя за Бога.

Советник сел рядом с Адэром:

— Вы знаете, что Малике предначертано стать верховной жрицей морун?

— Кто вам сказал? — спросил Адэр, судорожно соображая, как наказать Эша за болтливость.

— Никто. Я сам понял. Одна из служанок Малики решила, что я священник, и пришла ко мне исповедаться. Я не стал разубеждать девушку.

— Ваша вера разрешает врать?

— Служанка выглядела напуганной. Я счёл своим долгом выслушать её.

— Ну конечно…

— Она случайно увидела на спине Малики письмена.

— Насколько я знаю, письмена есть у всех морун.

— Да, но… строчки бегут лишь у верховных жриц от Бога. Они рождаются крайне редко. Обычно моруны сами выбирают старшую. Последняя истинная жрица была при Зерване. Во время охоты на морун её сожгли заживо.

— Я знаю. И знаю, что когда-нибудь Малика займёт своё место.

— Да, мой правитель. Ей предначертано вернуться к истокам. Она даст обет безбрачия и примет священный сан. В ней проснётся память всех поколений. Её глаза изменят цвет. Она станет хранительницей неисчерпаемых знаний. И быть может, свершится чудо. — Джиано запрокинул голову. — Истинная жрица с васильковыми, как это небо, глазами, спасёт свой народ от вымирания.

— У Малики будут васильковые глаза?

— Да, мой правитель. Хрустально-чистые васильковые глаза.

Адэр усмехнулся:

— Вам бы сказки писать, Джиано.

— Я люблю сказки со счастливым концом. Всё, что касается морун — печально. Взять хотя бы их беззаветную любовь Она одновременно дар божий и проклятие. Моруны умирают, когда теряют любимого.

— Джиано, вы же образованный человек.

— Я верующий человек. И я полгода жил за Долиной Печали.

— Это ни о чём не говорит. В Авраасе вы тоже жили.

— Чтобы вы знали, мой правитель, у морун тайн намного больше, чем у Праведного Отца.

— Хоть в одной разобрались?

— По крайней мере, пытался.

Адэр вытащил из кармана ошейник. Хотел надеть на Парня, подумал и спрятал ошейник в карман.

— Это правда, что после близости у морун меняется цвет глаз?

Джиано кивнул:

— Правда. Их глаза становятся янтарными.

— Даже если моруна живёт с нелюбимым мужчиной?

— Таких я не видел. — Джиано кивком указал в сторону города. — Наконец-то о нас вспомнили.

По одной из улиц в сопровождении Эша и Крикса шли два десятка крепких мужчин. Четверо из них были вооружены вилами. Остальные катили перед собой садовые тележки. Озираясь, люди пересекли площадь. Приблизившись к помосту, упали на колени.

— Они хотят забрать трупы, — проговорил Крикс.

— Давно пора. — Адэр окинул взглядом исхудалые небритые лица. — Поднимитесь.

Горожане встали.

— День вашей Веры обернулся чёрным днём вашей жизни. Примите мои соболезнования.

Люди горестно вздохнули:

— На всё воля божья.

Адэр скривил губы:

— Воля божья… — Посмотрел на тележки, застеленные старыми одеялами. — Я не видел в Авраасе кладбища. Где оно находится?

Плешивый мужик средних лет покосился на своих спутников:

— У нас нет кладбища, господин.

— Что вы делаете с умершими?

— Обмываем, одеваем, читаем над ними молитвы.

— А потом?

— Потом их забирают.

— Кто?

— Праведные Братья. В обители есть мост между небом и землей. Отец провожает умерших до ворот рая. — Мужик взялся за ручки тележки. — Извините, господин. Нас ждут дома.

Адэр, Эш и Крикс переглянулись. Горожане серьёзно больны, раз верят в такую несуразицу. Чтобы очистить их разум — не три дня, года мало.

— Кто у тебя погиб? — спросил Адэр, цепляясь за последнюю возможность доказать людям, что Праведный Отец лгун.

— Надеюсь, никто. Мой брат пропал. Может, прячется у приятелей и боится выйти на улицу. — Мужик посмотрел через плечо. — Или всё-таки здесь.

— Если найдёшь, принеси его сюда.

— Куда?

Адэр похлопал ладонью по ковру:

— Сюда.

— Зачем?

— Вчера Праведный Отец воскресил человека. Почему бы ему не воскресить твоего брата?

Мужик свёл на переносице брови:

— Отец это сделает?

— Если попросишь — сделает.

— Нет.

— Почему — нет?

Мужик вновь покосился на приятелей:

— Мой брат грешен. Мне стыдно за него просить.

Адэр поднялся на ноги:

— Кто хочет увидеть своих родных живыми?

Не промолвив ни слова, люди подхватили тележки и побрели в разные стороны. Следя за ними, Адэр жестом подозвал Крикса и Эша:

— Есть новости?

— Из северных ворот вышли несколько Братьев, — сказал Крикс. — Думаю, патруль. Прошлись по крайней улице. Через пятнадцать минут вернулись.

— Что ещё?

Крикс потёр жилистую шею:

— Город вымер. Идти сюда и требовать что-то от Праведного Отца, похоже, никто не собирается. Наш с вами план провалился, мой правитель.

— Где твои люди, Эш? — спросил Адэр, наблюдая, как мужики грузят трупы на тележки.

— В роще. Отлавливают сбежавших из города волков.

— Не проще их убить?

— Рука не поднимается. Звери ведь ни в чём не виноваты.

— Не виноваты? — возмутился Крикс. — Они истребили почти всю скотину.

— Что собираетесь с ними делать?

— Ещё не знаем, мой правитель. Пока посидят в овраге. Потом что-нибудь придумаем. — Эш проследил за взглядом Адэра. Бросив гружённые трупами тележки, мужики скучились посреди площади. — Дайте приказ захватить обитель, и уже через час мы протащим Отца по улицам города.