в доме, который является еще одним объектом, входящим в идею кровати и обеспечивающим не только температурные условия отдыха, но и дополнительную безопасность во время сна. И если бы мы задались вопросом, в чем именно заключалась новизна взаимосвязи таких основных объектов данной идеи как человек и кровать – в отличие от ложа первобытного человека, расположенного непосредственно на земле или на дереве, – то можно полагать, что таковой была некоторая приподнятость ложа над землей, что обеспечивало и большую безопасность расположения тела человека, и удобство в пользовании им, и более комфортные температурные условия для сна. Вот это так необходимое для жизнеобеспечения человека ценностно-смысловое содержание данного комплекса, воплощенного в практику, и явилось сущностью данной идеи, то есть той «изюминкой», что обеспечила жизнеустойчивость этого изобретения.

Так вот, продолжим далее: нельзя говорить об идее, а следовательно, и о бытии, единичного объекта (вещи) вне взаимосвязи его с другими объектами, комплектующими данную идею. Если мы забываем об этом, то речь у нас уже будет идти не об идее как комплексе объектов и не о бытии, а об отдельном объекте в процессе его существования. Данный пример наглядным образом иллюстрирует то, как Платон в некоторой степени совместил в своей теории идеи бытие как таковое с бытием сущего, а вернее, с становлением сущего. Не отсюда ли, скорее всего, и пошло в дальнейшем понимания бытия как «бытия» сущего. И это было, как мы понимаем, следствием все того же не совсем корректного понимания самой сути структурно-функционального состава идеи.

Вот теперь мы уже достаточно ясно видим: различие между сущим и бытием не только в том, что сущее нам явлено в виде феноменов, в то время как бытие «любит скрываться» (Гераклит – Хайдеггер), но и в том, что сущее производно от бытия, но производно не самим бытием, а через возникновение интеллектуальной новизны (Истины), которое и есть само бытие. Вернее было бы сказать, что бытие – это ощутимые нашим сознанием и нашими чувствами феноменальные проявления возникновения этой новизны в виде объективной идеи. И такими проявлениями будут:

– и понимание смысла идеи,

– и удовольствие от самого акта понимания,

– и удивление самой новизной смысла и внезапностью его возникновения, казалось бы, не обусловленного нашим предшествующим состоянием.

Используя математический термин, можно сказать: если Истина как раскрытая идея является первой производной бытия, то сущее (искомое сущее) производно от Истины, то есть оно является второй производной бытия. Имея ввиду данное обстоятельство, отметим один важный момент, который не учитывался в метафизике и который в значительной степени внес неразрешимую в рамка европейской онтологии неопределенность во взаимоотношения между бытием и сущим. И момент этот заключается в следующем: если сущие являют только самих себя, то мы уже не можем безоговорочно – вслед за Хайдеггером – полагать, что истина бытия в них упущена. Да, действительно, само бытие «улетучилось» из явленного сущего – как улетучился аромат розы после того как ее лепестки были использованы на приготовление духов, – но то бытие, которым оно обладало ранее (то есть в составе идеи, Истины), трансформировалось в ту новизну свойств и взаимосвязей, которой стало обладать данное сущее в дополнение к тем «старым» свойствам и взаимосвязям, что определяли его сущность ранее. Так что бытие в сущем никоим образом никуда не исчезает и нигде не прячется – оно преобразуется в дополнительно приобретаемую новизну. А вот в каком виде возникает эта новизна, у нас речь пойдет более подробно в пунктах 4 и 5 данного раздела. Кстати сказать, когда мы говорили о производности Истины от бытия, а сущего от Истины, то не является ли данное обстоятельство причиной столь частой употребительности в метафизике словосочетаний «истина бытия» (или «суть бытия») и «истина сущего». Истина процессуально расположена посредине между бытием и сущим, поскольку в Истине не только раскрывается предшествующая ей смысловая составляющая бытия, но и проявляют себя обновленные, выводимые из самой Истины, сущие как между собою взаимосвязанные объекты, являющиеся составными частями самой Истины.

Итак, заключая наш разговор о разграничении и взаимосвязи бытия и сущего через Истину, можно сказать следующее. Если бытие – это процесс возникновения новизны, то объектом бытия является в первую очередь новизна смысловая, и не в виде последовательного суждения или умозаключения, а сразу же в виде «схваченной» нами и уже готовой к развертыванию в Истину новой идеи. Таким образом, объектом, который «взращивается» в процессе бытия является ни на что ранее не похожая и никому ранее не известная новая мысленная конструкция. Отсюда нам понятно: объект, который осуществляет данную акцию – это наш интеллект (мозг), функционирующий как в режиме бессознательного мышления (то есть до явления идеи в наше сознание, например, в «инкубационной» фазе), так и в режимах сознательного допонятийного и логического (рефлексия-II) мышления, то есть после явления идеи в наше сознание.

п. 4. «Бытие» сущего как возникновение (в интеллекте человека) нового сущего и обретение им сущностной функции. Примеры

В лекциях, озаглавленных «Введение в метафизику», Хайдеггер задается вопросом: где прячется бытие мела, которым пишут на доске:

«Где здесь прячется бытие? Оно должно быть присуще мелу, ибо он, этот мел, есть»26.

При этом он перечисляет свойства мела:

«Вот этот кусочек мела есть продолговатый, сравнительно твердый, определенным образом оформленный бело-серый предмет, предназначенный для письма». (Там же, стр. 113).

Далее он особо указывает на фактор присутствия мела и пригодности его для письма:

«Этому предмету достоверно принадлежит свойство лежать вот здесь, но точно так же и возможность не быть здесь и не иметь данной формы. В возможности водить мелом по доске и исписать его нет ничего, что бы мы этому предмету лишь примысливали. Он сам как данное сущее находится в данной возможности, иначе он не был бы мелом как орудием письма. Соответственно этому всякое сущее каждый раз по-разному имеет при себе данную возможность. Данная возможность относится к мелу. Он сам в себе самом имеет определенную пригодность к определенному применению». (Там же).

Потом Хайдеггер указывает на различие двух понятий, заключенных в слове «сущее». Во-первых:

«Сущее подразумевает то, что в каждом данном случае суще, в частности, эта бело-серая, определенным образом оформленная, легкая, хрупкая масса». (Там же).

А во-вторых:

««сущее» подразумевает то, что как бы «делает» так, чтобы данное поименованное было сущим, а не наоборот, не-сущим, тем, что в сущем, коль скоро оно сущее, образует бытие». (Там же, стр. 113, 114).

Далее он поясняет:

«Соответственно этому двойному значению слова