Он кивает и переводит взгляд на стену за моей спиной. Он как будто что-то прикидывает, поэтому я терпеливо жду. Минута или две проходят в тишине, после чего агент Карлайл встает и вытаскивает из внутреннего кармана пиджака небольшую оранжевую папку.

– Что там? – интересуюсь я.

– Это твое. – Он протягивает папку мне.

Я недоверчиво хмурюсь, открываю ее и… Сердце замирает, меня словно оглушили, ведь в руках я держу тот самый конверт, который достала из канцелярского шкафа в подвале Большого дома. Конверт помялся и испачкался, его явно вскрывали, однако на нем по-прежнему читается мое имя.

– Вы читали? – спрашиваю я, не сводя глаз с шести букв, нацарапанных на бумаге. Я не хотела задавать этот вопрос, как-то само вырвалось.

– Читал, – кивает агент Карлайл.

– И случайно положили в карман?

– Вчера вечером с письма сняли статус вещественного доказательства. Доктор Эрнандес сам вручил бы его тебе сегодня утром, если бы сеанс не отменили. Когда ты передала, что хочешь меня видеть, он попросил взять конверт с собой.

Я не отрываясь смотрю на конверт. Часть меня, та часть, которая прежде не хотела никому ничего говорить, сейчас хочет спросить у агента Карлайла, отдал бы он мне письмо, если бы перед этим я не раскрыла свой последний секрет, однако, даже если я узнаю ответ, ни к чему хорошему это не приведет. Поэтому я дрожащими пальцами вытаскиваю из конверта два листочка, разворачиваю их и принимаюсь читать.

Мунбим, доченька моя родная,

мой дневник пропал, а значит, мне придется отвечать за его содержимое перед отцом Джоном, и это лишь вопрос времени. Не знаю, что мне уготовано, поэтому на случай самого худшего сценария пишу это письмо. Вряд ли отец Джон убьет меня, хотя особой уверенности в этом я, к сожалению, не испытываю, однако, если он приговорит меня к Изгнанию, ты должна знать кое-что важное, так как забрать тебя с собой он мне не даст, никогда не даст.

Первое: ЛЕГИОН ГОСПОДЕНЬ – ЭТО ОБМАН. Это сплошной обман, и я никогда не прощу твоего отца за то, что он нас сюда привез, а еще никогда не прощу себя – за то, что позволила ему сделать это. Я глубоко раскаиваюсь в этом.

Второе: отец Джон гораздо опаснее, чем все думают. Он верит, что грядет Последняя битва, верит всей своей гнилой душонкой и ЖАЖДЕТ ЭТОГО. Если она не наступит по воле судьбы, он сам сделает так, чтобы это произошло, и тогда будут пострадавшие, а то и жертвы. Я не вижу способа предотвратить беду и надеюсь лишь, что, когда она случится, нас с тобой здесь не будет.

Однако мне кажется, что ты уже все это знаешь или, по крайней мере, подозреваешь. Ты намного умнее меня, мой Лунный Лучик, ты всегда была умницей, так что смотри в оба и доверяй интуиции. Верь, что Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ и с первых дней, как могла, старалась тебя защитить. Береги себя, пожалуйста. БЕРЕГИ СЕБЯ.

Если меня отправят в Изгнание, то впоследствии ты услышишь обо мне многое, что воспринять будет тяжело. Не знаю, что конкретно станут говорить – в основном повторять вранье отца Джона, но, во всяком случае, одно будет правдой: я действительно ДАВНО пыталась придумать, как нам с тобой убраться из этого места.

Когда уезжал Шанти, я попросила его спрятать нас в машине, но он струсил. Пожалуй, не стоит его в этом винить. Я хотела покинуть Легион после оглашения Третьего воззвания, но отец Джон меня удержал. Я его не интересовала – никогда, – зато ему нужна ТЫ, Мунбим, и он не спускает с тебя глаз.

Надо было уезжать после Чистки. Теперь я понимаю, что для нас это была лучшая возможность. Но я испугалась, Мунбим. Я боялась Внешнего мира и того, что мне придется растить тебя в одиночку. К тому времени, как я поняла, что творится вокруг, было уже поздно. Прости, что я оказалась слабачкой. Прости, что подвела тебя.

И все-таки что бы обо мне ни болтали после Изгнания, как бы меня ни называли – еретичкой, прислужницей Змея и Бог знает как еще, – просто знай: я искала выход и БУДУ ПРОДОЛЖАТЬ ЕГО ИСКАТЬ. Я НЕ ОТСТУПЛЮСЬ.

Ты сильно злилась на меня за то, что я убедила отца Джона выбрать тебя одной из его будущих жен, и я тебя не виню. Я все понимаю, честное слово. Я пошла на это лишь потому, что в Легионе творятся вещи, от которых я по возможности старалась тебя оградить, о которых, как я надеялась, ты никогда не узнаешь.

Третье воззвание – ложь. ЛОЖЬ, КАК И ВСЕ ПРОЧЕЕ.

Большинство детей, появившихся на свет после его оглашения, рождены НЕ от отца Джона, кто бы что ни утверждал. Настоящие отцы – мужчины, тайком проникавшие в комнаты, отпертые для них Центурионами, и в постели девушек, от которых просто СКРЫВАЛИ, что совершаемое над ними дурно. В мире за забором, в реальном мире эти мужчины провели бы несколько лет за решеткой, если бы кто-нибудь узнал правду. Внутри Легиона такое считается нормой.

Никто об этом не говорит, девушкам приказывают хранить тайну. Единственные, чьи двери по ночам остаются запертыми, К КОМУ НЕЛЬЗЯ ВХОДИТЬ И КТО БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ В БЕЗОПАСНОСТИ, – те девушки, которые обещаны в жены Пророку. ТАКИЕ КАК ТЫ, МУНБИМ.

Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что я толкнула тебя к нему, но все же постарайся понять, что я не нашла иного способа защитить тебя. Некоторые Братья начали поглядывать на тебя, еще когда ты была совсем малышкой, и меня это до смерти пугало, ведь я не могла находиться рядом с тобой каждую секунду. Не могла сидеть у твоей кровати каждую ночь и стеречь дверь. Все, что я смогла придумать, чтобы уберечь тебя до той поры, когда я найду способ вытащить нас обеих отсюда, – это сделать тебя невестой отца Джона. Слишком поздно я поняла, что из-за моего поступка сбежать стало куда сложнее. Я не понимала, что раз ты обещана ему в жены, то он уже не позволит тебе уйти. Уже не выпустит. Я считала себя такой находчивой.

ПРОСТИ МЕНЯ, моя маленькая Луна. Если бы ты только знала, как я РАСКАИВАЮСЬ. Я бы перелезла через забор с тобой на руках, если бы не знала наверняка, что нас поймают раньше, чем мы добежим до шоссе.