Нэнс я дала несколько указаний, на случай, если что-то пойдет не так. У нее было три разных варианта действий. Аларийка обещала выполнить все в точности.

— Прошу…, — зычным, усиленным чарами голосом, толстяк-распорядитель собирал всех внизу.

— Готова? — Фей-Фей толкнула меня плечом. — Стать невестой?

— Всегда, — я хмыкнула в ответ. — Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

— Тебе пойдет красное, — поддела Фей и ловко увернулась от моей руки.

* * *

Нас вызывали последними. В номинациях мы не участвовали, и самое сладкое распорядители решили оставить на потом. Мы вчетвером молча маялись в зале ожидания, пока ко мне не подошел Анастас и жестом не попросил меня отойти в сторону.

Щелчок пальцами и Хейли кастует купол тишины.

— Блау, — он даже не кивнул. — Я жду ответ.

— Подождешь ещё, — я кивнула на выход, — отвечу там. До конца поединка, — процитировала я.

— Это что-то изменит? — Хейли ухмылялся, довольно и гадко, я была уверена, что у него лучше с воспитанием, даже не может удержать лицо.

Я изучала высокомерную капризную линию губ, породистый нос, разрез глаз, характерный для генетической линии длиною с кольцевую Керна, но его красота ничего не трогала внутри.

Выхолощенный. Именно это слово крутилось в голове, все идеально настолько, что становится пресным — никакой изюминки. И эта любовь к белым тряпкам.

— На мне есть письмена? — Хейли, увидев пристальное внимание, неосознанно развернулся чуть боком, чтобы его профиль представал в лучшем ракурсе.

— Ищу дефекты, — честно ответила я. — Что не так, что решили пожертвовать таким перспективным… экземляром. Есть проблемы? Или… ты не можешь? — размышляла я вслух.

У Высших часто встречается эта проблема, об этом знают все целители. — Ну, — я показала непонимающему Хейли ладонью на штаны ниже пояса, пояснив понятнее, — хочешь, но не можешь? Да?

— Блау! — Сверкает глазами Анастас отлично, видимо сказываются долгие тренировки.

— Поняла-поняла, — я примирительно подняла руки, — не уверен, но хочешь доказать, что можешь… поэтому…

— Это твои последние шутки, — он быстро взял себя в руки. Плохо. Значит, контроль хорош.

— Женщина должна знать свое место. И, если не знает, задача супруга, это самое место продемонстрировать, — он прищелкнул сапогами, кивком показав вниз. Видимо, по мнению просвещенного сира Хейли, место женщины исключительно у его ног. Козел.

Дамы и господа, прошу…, — старичок-библиотекарь пригласил нас пройти на сцену.

Вестник догнал меня на выходе из зала. Последний адресат ответил. Условный жест, указанный в послании, был понятным и простым, и, как я и думала, бывшими не становятся.

Только не у них. Это на самый крайний случай, если ситуация полностью выйдет из-под контроля.

«Я сломаю ее, маленькую птичку Ву». Я поднималась на сцену и прокручивала в голове последние слова Анастаса, сказанные совсем тихо, уже мне в спину.

«Я сломаю ее, маленькую птичку By. Я оторву ей крылья… эти нежные маленькие белые пальчики больше никогда не возьмут в руки кисть. Попробуй сказать нет, Блау. И я доставлю тебе такое удовольствие лицезреть это лично».

Хейли перешел черту. Мою личную, которая отделяла хорошее от плохого, то что можно и то, что нельзя. Я никогда раньше не причиняла вреда детям, но ради Анастаса я сделаю такое исключение. Если он хочет использовать право вызвать Фей, я больше не отвечаю за последствия.

На сцене мы встали рядом, я и Марша на первой линии, свидетели чуть сзади. Вещали распорядители не долго — день был длинным, и все утомились.

— Мы готовы объявить результаты, — толстяк величаво кивнул, взмахнув пурпурными рукавами. Итог был предсказуем — Маршу признали проигравшей стороной.

— Свидетели подтверждают? — задал следующий по протоколу вопрос распорядитель.

— Подтверждаю, — Фей-Фей спокойно кивнула, подтвердив результат вспышкой силы.

— Леди Блау? — вместо ответа спросил Хейли.

— Не удовлетворена, — голос казался особенно громким в наступившей тишине. — Я не считаю поединок завершенным.

Лицо Анастаса окаменело, и он требовательно смотря на меня, жестко кивнул назад, в сторону Фей-Фей.

— Леди…, — распорядитель явно пребывал в растерянности.

— Я не считаю поединок завершенным, — спокойно повторила я. — Я не удовлетворена.

— Леди… леди Блау, вы хотите направить встречный вызов?

— Именно так. Я хочу продолжить поединок. И получить удовлетворение… но уже от свидетеля, — глаза Анастаса вспыхнули пониманием. — Я имею право. Поправка три-шесть, правила поединков, особая редакция, принятая при Овидии шестнадцатом, — надеюсь, я верно запомнила то, что передал мне помощник архивариуса. Если не сработает это, любитель пыльных документов и архивных стеллажей, набросал мне в Вестнике ещё две, довольный глубиной моего искреннего интереса. Его помощь была поистине бесценной, он подробно перечислил все правила и условия, и, самое главное, что поединок всегда приоритетен. Марша вызвала меня раньше, ноту протеста они прислали позже, значит, пока мы не решим вопрос в круге, Хейли могут подтереться своим предложением. Архивариус написал, что претензии всегда рассматриваются в порядке очередности.

Теперь главное, чтобы Хейли согласился и принял вызов, тогда поединок будет продолжен.

Я вскинула над головой руку со сжатым кулаком и разжала сверху пальцы, вспышка темной силы взметнулась мгновенно, облизав всю руку до локтя.

Через мгновение раздался треск, удар и осколки фарфора разлетелись по сцене.

Криворукая Нэнс промазала. Я наказала ей метить в сторону, чтобы точно никого не зацепить ненароком, кидая со второго яруса, но раз достало даже сюда — ей нужно было брать левее.

— Это — мой ответ, — я церемонно поклонилась Анастасу. — Ваше предложение — оскорбительно, и даже более того — совершенно неприемлемо. Я не могу передать всей глубины моего возмущения, — продолжила я. — Формальный повод — отсутствует, — я наступила на один из обломков вазы так, чтобы он точно хрупнул, рассыпавшись. — Требую повторной экспертизы. Требую удовлетворения. Сир Анастас Хейли я, сира Вайю Юстиния Блау вызываю вас на круг силы, поединок чести. И пусть сила рассудит нас, — произнесла я положенные по правилам слова. Темное облако силы полыхнуло так, окутав всю мою фигуру, что ошарашенная Марша, стоявшая ближе всех отшатнулась.

Таджо дернул бровью, почти нахмурившись — так мы не договаривались. Хейли завис. Он открывал и закрывал рот, порываясь что-то сказать. Распорядители потеряли дар речи, трибуны загомонили, и я видела краем глаза, как Люк, стоявший у перил, просто закрыл лицо руками. Распорядители зашептались, подозвав нескольких слуг, зашуршали свитками, но в фанатике-архивариусе я была уверена.