– Нужно, чтобы это оказалось инфекцией, – сказал он. – Если это инфекция, то все будет в порядке. Ты поправишься.

Тут меня охватило отчаяние. Мне хотелось, чтобы у меня была инфекция. Я беззвучно молился об инфекции. Час спустя пришли результаты, и все абсолютно подтвердилось. У меня была инфекция. Мне хотелось показать жест победителя. Вот это результаты!

Шильдерс улыбнулся. Он понимал меня. Он тоже испытывал облегчение. Был один шанс из 10 000 подхватить инфекцию во время операции. И это был мой случай – это все объясняло. Но это хорошо. Я поеду в «Спаэр», ливерпульскую больницу, где буду неделю лечиться. Они накачают меня антибиотиками и уничтожат инфекцию. Появился шанс, что в конце сентября 2011 года, самое позднее в начале октября, я снова буду играть. Когда через неделю я отправлялся в больницу, то не мог сдержать улыбки. Я и не догадывался, что вскоре буду в таком глубоком унынии, какого не испытывал никогда прежде. Мне угрожала очередная загадочная травма и глубокая депрессия. Все самое худшее только начиналось.

Сначала были только хорошие новости. В больнице боль быстро пошла на спад. Гной откачали, и с каждым днем мне становилось все легче двигаться. Я начал идти на поправку. Через неделю после того, как меня выписали домой, я вернулся в Мелвуд. Через несколько дней я смог спокойно пробежаться. Я мог крутить педали без боли. Вскоре я смог бегать. Я мог прыгать. Я мог бить по мячу мяч. Ощущение было прекрасное.

И все же я нервничал. Меня не было полгода, и я потерял уверенность в своем теле. Я не был уверен, что паховые и тазовые мышцы выдержат суровые тренировки. Однако через несколько дней я снова чувствовал себя, как и прежде. Наконец-то я чувствовал себя нормально.

Я вернулся 21 сентября 2011 года. Мы играли с «Брайтоном» в Кубке лиги, и это был мой первый футбольный матч за полгода. После столь длительного отсутствия я начал матч на скамейке, но при счете 1:0 на семьдесят пятой минуте Кенни Далглиш выпустил меня на замену. Я заменил Луиса Суареса. Мне бы хотелось играть вместе с Луисом, но мне хватало и того, что я вновь вышел на поле на стадионе «Амекс».

Через шесть минут я выставил ногу и заблокировал. Мяч покатился по свободному пространству, пока я был далеко. Я бросился вперед, а затем нашел Крейга Беллами, который зигзагами рванул вперед. Белами отдал голевую передачу на Дирка Кёйта, а тот забил наш второй гол. На самой последней минуте «Брайтон» отыграл один гол, но мы выиграли и прошли в четвертый раунд кубка, который мы выиграем в следующем феврале. Я отдал свою футболку Крейгу Нуну, моему хорошему другу, который неплохо сыграл за «Брайтон» в этот вечер. Меня ожидали и более радостные новости, ведь после моего возвращения мы еще два раза выиграли: у «Вулвза» и «Эвертона» в гостевых матчах. Когда мы готовились 15 октября играть с «Манчестер Юнайтед» на «Олд Траффорде», я чувствовал, что снова близок к своей лучшей форме.

Во время тренировки накануне матча мы отрабатывали кое-какие перемещения из домашних заготовок, когда Даниэль Эггер задел меня бутсой. Шипы процарапали мне лодыжку. Сущий пустяк, просто небольшой «ой». После тренировки я пошел в кабинет врача. Они промыли царапину, наложили небольшую давящую повязку, чтобы предотвратить отек, и мы посудачили о «Юнайтед» и о том, как мне хочется их обыграть.

Это была не самая великая игра, впоследствие она будет вспоминаться лишь из-за обмена любезностями, в результате которого Суареса обвинили в оскорблении Эвра на расовой почве. Но до того, как произошла эта история, я открыл счет, забив со штрафного на шестьдесят восьмой минуте. Я выполнил весь ритуал: пробежка, поцелуй эмблемы и скольжение на коленях от восторга.

– Просто фантастика – вновь испытать все эти эмоции, – сказал я в интервью после матча. – Я не могу сказать, что это был выдающийся штрафной удар. Я пытался перебросить его через стенку, но он ушел в сторону. Так здорово, когда тебе наконец повезло.

В последние десять минут матча «Юнайтед» сравняли счет, а вскоре все в мире футбола были захвачены эпопеей с Суаресом и Эвра. У меня же начинались новые проблемы. Все началось с боли в лодыжке. Было не похоже на растяжение. Она просто монотонно пульсировала. Я говорил об этом физиотерапевту, но, когда они сгибали ее вперед-назад и в стороны, видимых проблем не было. Вмешалась судьба. Крис увидел, что я иду в кабинет врача. Он шел позади меня и лишь резко вдохнул, но ничего не сказал. Он заметил, что задняя часть лодыжки отекла. Разбухшая плоть нависала над шлепанцами. Позже Крис сказал, что это его обеспокоило. Он подумал: «Это нехорошо».

Крис не впервые видел отекшие суставы, но тут все было иначе. Отек казался влажным. В тот раз Крис ничего мне не сказал, но отправился прямиком к Зафу Икбалу. Они оба опасались очередной инфекции.

Крис приложил к лодыжке лед, но ничего не сказал о своих опасениях по поводу инфекции. Он лишь слушал, как я болтаю о том, что мне непременно нужно играть с «Вест Бромом» в эти выходные. Крис сказал, что его беспокойство усиливалось. Обычно он любит работать с лодыжками, потому что это такие пластичные суставы. Крис уперся большими пальцами в голеностопный сустав и повторил естественные движения стопы. Но моя влажная лодыжка не двигалась. Заф был обеспокоен еще больше: он опасался, что инфекция могла проникнуть в сустав. Хоть он и сообщил об этом гораздо позже, он знал, что им нужно установить, образовался ли гной и внутри, и снаружи сустава. Если он был только снаружи, они его откачают. Но если гной проник и внутрь сустава, это будет иметь крайне разрушительное воздействие. Если я попытаюсь играть в футбол при наличии гноя в суставе, то в лодыжке сместится хрящ.

Крис сказал, что Заф просто хочет бегло осмотреть мою лодыжку. Заф вошел и достал огромную иглу. Все были очень серьезны. Игла вошла в тело, и шприц заполнился желтым гноем. Заф скрылся, потому что ему нужно было изучить результаты. Они не хотели меня беспокоить и не открывали мне своих самых мрачных опасений. Я вновь отправился к стоявшему в клубе аппарату Game Ready для наложения компрессионного бандажа, пытаясь уменьшить отек перед матчем с «Вест Бромом». Я и не подозревал о подстерегающих меня неприятностях.

В пятницу вечером, накануне игры с «Вест Бромом», мы ужинали в гостинице неподалеку от Бирмингема. Заф сидел рядом. Я заметил, что он проверяет телефон чаще обычного. Теперь я понимаю почему. Он ожидал письма с результатами моего анализа. Читая сообщение на экране, он сохранял спокойствие. Анализы подтвердили худшие опасения. Царапина от бутсы Даниэля Эггера зажила, но проникшая под кожу инфекция уже перешла внутрь сустава.

Заф начал объяснять мне, что я не буду участвовать в матче. Я не буду играть с «Вест Бромом». Заф вдруг стал очень прямолинейным.

– Мы едем прямо в больницу, – заявил он. – Нужно немедленно устранить эту инфекцию – и быстро.

Тут я заволновался. Очередная инфекция, очередная операция, очередная больница: начинала складываться опасная схема. Мы с Крисом встретились в Ливерпуле, а Заф вернулся в Бирминген, так как он должен был быть на дежурстве в команде. Крис принял ответственность на себя. Он снова отвез меня в «Спаэр» и договорился об операции. Ее могли провести не раньше второй половины следующего дня. Крис объяснил, насколько серьезна моя травма. Если бы я играл против «Вест Бромом» с инфецированным суставом, то почти наверняка этот матч стал бы последним в моей карьере.