Так старания Горчакова, которым помогли удачно сложившиеся обстоятельства, завершились успехом. Последнее достижение, которого Великобритания добилась в Крымской войне, было утеряно всего лишь через 15 лет после ее окончания; а в 1911 году другая страна, подписавшая Парижский договор, сослалась на циркуляр Горчакова как на прецедент и заявила, что больше не считает себя связанной этим договором.

Создание Болгарского экзархата стало не единственной неудачей, которая обрушилась на Грецию в 1870 году. Этот год принес много бед не только Восточной, но и Западной Европе.

11 апреля компания, в которую входили лорд и леди Манкастер, мистер и миссис Ллойд и их ребенок, мистер Вайнер, мистер Герберт, секретарь британцев, и граф де Бойл, секретарь итальянской дипломатической миссии в Афинах, в сопровождении итальянского слуги и греческого курьера отправилась на экскурсию на поле Марафонской битвы. Еще до их отъезда Эрскин, британский посол, поинтересовался у начальника полиции, не опасна ли эта поездка, но тот заявил, что она совершенно безопасна. Там не менее группу сопровождали четыре конных жандарма.

На обратном пути в Пикермионе, расположенном в 21 км от Афин (ныне пригород Афин), из лесных зарослей, где засел 21 разбойник, раздались выстрелы. Два жандарма упали на землю ранеными, а бандиты, захватив в плен туристов и двух других жандармов, побежали в горы. Вскоре появились шесть пехотинцев, которые, понимая, что им не угнаться за всадниками, начали стрелять в бандитов; но, увидев, что их огонь не приносит им вреда, и к тому же опасаясь ранить пленников, отказались от попытки их спасти.

Бандиты, не желая осложнять себе жизнь, разрешили дамам и ребенку вернуться в Афины, прихватив с собой итальянского слугу и двух жандармов, не пострадавших от пуль. 13 апреля лорд Манкастер был отправлен туда же с письмом, в котором разбойники требовали уплатить выкуп за оставшихся у них англичан. Первоначально они потребовали 32 тысячи фунтов, но в ходе переговоров согласились получить 25 тысяч или прощение, но это требование вскоре превратилось в 25 тысяч и амнистию.

Два главаря, Такос (или Деметриос) Арванитакис и его брат Христос, которые вели переговоры от имени банды, придавали больше значения амнистии, чем выкупу, поскольку Такос был богат. Он стал разбойником еще в 1857 году и мечтал вернуться в общество. Кроме того, эмиссары из Афин тоже настаивали на амнистии, ибо, по словам Эрскина, они верили, что «Заимис [премьер-министр] был отправлен некоторыми лидерами оппозиции», чтобы заставить правительство совершить противоречащее конституции действие, а потом свергнуть его. И вправду, согласно 39-й статье конституции, специально включенной в нее для того, чтобы помешать отмене или смягчению наказания для бандитов, король обладал правом даровать амнистию только политическим преступникам. Поэтому Эрскин написал бандитам следующее: «В выплате выкупа проблем не будет, но настаивать на амнистии бесполезно, ибо правительство не имеет права ее даровать. Для переговоров с вами пришлют людей, а тем временем король и президент Совета [которые только что вернулись с островов Архипелага] заверили английского посла, что вам не будут досаждать. Постарайтесь создать для пленников наиболее комфортабельные условия. Вы можете поселить их в какой-нибудь деревне, ничего не опасаясь».

Таким образом, никто не сомневался, что выкуп будет уплачен; оставался один лишь вопрос – удастся ли убедить бандитов отказаться от требования амнистии. Удивляет тот факт, что британский министр иностранных дел и глава разбойников верили в то, что амнистия должна быть им дарована, хотя это стало бы нарушением конституции. Кларендон, которому греческий посол в Лондоне напомнил о требованиях закона, ответил: «Я не могу принять законности конституционного запрета… правительство Греции так часто нарушало свою конституцию… что я не могу слышать об отказе, основанном на этом объяснении…»

«Представители Англии и Италии, – заметил главарь бандитов, – должны заявить греческому правительству, что им безразлично, каким образом это будет сделано, с помощью амнистии или нет, и является ли амнистия законной или нет».

Тем не менее Кларендон не хотел нарушать букву закона. Он заявил, что если по поводу законности этого действия была поднята такая шумиха, то надо избрать новое Национальное собрание и внести изменения в конституцию, чтобы его требования были выполнены! И снова, обыгрывая двойное значение слова «политический», которое в Греции означает еще и «гражданский», он подчеркнул, что, поскольку все заинтересованные лица были гражданскими людьми, его величество имеет полное конституционное право даровать бандитам амнистию!

Греческое правительство, в свою очередь, обещало закрыть глаза на то, что бандиты покинут Грецию на британском военном корабле. Оно также обещало даровать им прощение после суда в Афинах.

Разбойники, впрочем, вовсе не хотели наслаждаться почетной ссылкой на Мальте, куда им предложили уехать, но опасались, что в Афинах их убьют. Они хотели, чтобы суд состоялся в Оропосе, куда они перебрались со своими пленниками, надеясь, что их все-таки простят. Ведущий адвокат Греции заявил, что проводить суд в небольшом городке невозможно, и несколько дней переговоры шли без особого успеха. Пленники не имели причин жаловаться на то, как с ними обращаются; единственное, что им не нравилось, так это дурная погода. Бандитов в воскресенье отвели в церковь и познакомили с местным священником; им разрешалось танцевать, прыгать и бросать камни, а один разбойник, самый образованный человек в банде, однажды вечером целых два часа читал им сочинение по истории!

Британский посол потребовал от генерала Сутсоса, военного министра, не посылать войска против этих негодяев, опасаясь, что в этом случае заложников наверняка убьют, и последний дал обещание не делать этого. Правительству Греции пришлось относиться к разбойникам, как к независимому государству. Король «выразил свое горячее желание передать себя в руки бандитов», а для переговоров с ними посылали эмиссаров все более высокого ранга.

Франк Ноэль, помещик из Ахметаги на острове Эвбея, у которого служили два брата вождей бригандов, хорошо знавший людей, среди которых жили три поколения его родственников, сам, по своему собственному желанию, подвергая себя огромному риску, отправился к захватчикам, чтобы побеседовать с ними.

Наконец 18 апреля кабинет министров послал на переговоры с бандитами полковника Феагениса, адъютанта генерала Чёрча, совершенно неподкупного человека, который во время осады Акрополя в 1827 году сумел пройти сквозь позиции турок.

Ему велели сообщить разбойникам, что выкуп уже готов и они могут покинуть Грецию по суше или по морю (в этом случае – на английском корабле), но амнистии им не видать. Кроме того, они не должны покидать Оропос; в противном случае правительство будет чувствовать себя свободным от обязательства не преследовать их. 20 апреля Феагенис в Оропосе сообщил Такосу эти требования, но тот рассердился и отказался их принять. Когда же Феагенис сообщил им, что они должны остаться в Оропосе, главарь достал письмо Эрскина и, сообщив, что обещание неприкосновенности, содержавшееся в нем, было абсолютным, не изменяемым ни при каких условиях, заявил, что имеет право идти куда захочет. Потом, повернувшись к пленникам, он велел им написать своим послам, что если это дело не будет завершено сегодня же вечером, то он перережет им горло, «ибо таково, – добавил он, – желание полковника, который собирается нас разъединить».