— Аг-га.

Она сжимала мою мошонку.

— Дэвид?

— А?

— Это не будет ни грустно, ни плохо. Это будет лучшее в твоей жизни прощание.

Я кивнул. Я уже напрочь позабыл о госте, привидевшемся мне на аттракционе. Черт, я забыл, как меня зовут!

Но на следующий вечер Бренда исчезла.

— Мы думали, она с тобой, — пожали плечами ее соседки по комнате, когда я появился возле их мотеля, прибыв на наше страстное воскресное ночное свидание в дюнах.

— Она вернулась в Филли? — спросил я.

— Нет. Все ее вещи здесь. Не переживай, Дейви, она объявится.

Но она так и не объявилась.

Я каждый день приходил к мотелю «Бэй-Бриз».

Ее подружки повторяли мне одно и то же: они не видели и не слышали ее с того дня, как она ходила со мной на променад. Ее пляжная сумка висела на спинке кровати, на которой она спала. Простыни были смятыми и холодными.

Во вторник Кимберли и Донна обратились в полицию Сисайд-Хайтс.

Копы задали мне кучу всевозможных вопросов.

В среду папа пришел в полицейский участок вместе со мной и привел отца Кевина, юриста по профессии.

Я отвечал на все вопросы настолько честно, насколько это было возможно в присутствии отца. Полиции незачем было знать о пиве и ферме Буна. О том, как мы целовались в населенном привидениями доме. Я придерживался фактов, четко отвечая на все вопросы, начинавшиеся с «где» и «когда».

— Я гулял с ней всего два раза, — взмолился я. После двухчасового допроса я чувствовал себя не шестнадцатилетним подростком, а маленьким ребенком. — Я ее почти не знаю…

— Господа, у вас все? — осведомился отец Кевина голосом Оуэна Маршалла, адвоката из одноименного телесериала.

— Да, — кивнул один из полицейских. — Дело в том, что семья мисс Наррамор очень обеспокоена. От нее с субботы нет вестей. Они говорят, что это на нее совершенно не похоже.

— Мне очень жаль, — ответил на это отец, — но мой Дэвид никоим образом не может нести ответственность за ее исчезновение. Бог мой, господа, мисс Наррамор — студентка. Ей девятнадцать лет. Она должна быть способна позаботиться о себе. И ей уж точно не следовало бегать по пляжу, изображая из себя миссис Робинзон и соблазняя школьников!

Я помню, что полицейский кивнул.

— У них настоящая черная полоса, — добавил он.

— У кого? — спросил отец.

— У ее родных. Пару недель назад умер ее дедушка. Теперь исчезла она. Они не знают, что и думать. Требуют, чтобы мы хоть что-то выяснили. Я так думаю, что она — очередная беглянка. Как в той новой песне Спрингстина. Наверное, она рождена бежать.

Все взрослые многозначительно закивали головами.

Я не кивал. Если честно, я застыл от ужаса.

Потому что в этот момент я нисколько не сомневался в том, что совершенно точно знаю, что случилось с Брендой Наррамор.

Это было повторением истории с тем стариком, который восстал из мертвых, чтобы помочь отрядам спасателей найти его внучку.

Демон в дюнах был недавно умершим дедушкой Бренды Наррамор!

После того как я отказался прислушаться к его требованию оставить внучку в покое — как на пляже, так и в особняке ужасов на променаде, — продолжал целовать ее и лапать, он нашел способ остановить ее!

Думаю, от всего этого я двинулся бы мозгами, если бы не начал серьезно курить и не превратился в заядлого курильщика.

Сначала это был «Дорал». Наверное, в память о Бренде. Но в «Дорале» было слишком мало смол и никотина. Эти сигареты были недостаточно крепкими и не могли заглушить чувство вины, порожденное ужасным осознанием: мои действия привели к тому, что выживший из ума умерший родственникдобился «исчезновения» юной, красивой и полной жизни девушки.

Я перешел на «Мальборо».

«Кэмел» без фильтра.

Сигареты способны заглушить боль. Стереть мучительные переживания. Они помогают затолкать куда поглубже любое чувство вины, а также стыд и раскаяние. Наверное поэтому, когда я был ребенком, все священники и монахини курили. Мы, католики, очень нуждаемся в помощи и пытаемся получить ее, где только это возможно.

К Хэллоуину 1975 года я напрочь позабыл о Бренде Наррамор. Возможно, я покажусь вам бесчувственным, но я просто решил, что офицер был прав. Она была беглянкой. Да, весь первый месяц после возвращения домой я каждый день тайком садился на велосипед и ехал в аптеку на углу, чтобы просмотреть газеты из Филадельфии и других городов, расположенных ниже по побережью. Я высматривал жуткую историю с заголовком наподобие «Обнаружено тело девушки. Обезумевшее животное сорвало с ее прекрасного тела всю плоть» или «Чудовище напало на девушку из Джерси». Но мне не удалось найти никакой информации о Бренде Наррамор. Даже в таблоидах, пишущих об Элвисе и пришельцах.

Скорее всего, демон в дюнах был именно тем, за что я его вначале и принял, — плодом моего разыгравшегося воображения. Судите сами: работа художника комиксов как раз и заключается в том, чтобы видеть злобные сущности, затаившиеся в белом пространстве чистого листа.

Просто я начал видеть своих мифических мучителей раньше большинства моих коллег.

Как бы то ни было, но после того, как я вместе с Брендой Наррамор прокатился по «Тоннелю любви», я уже никогда не видел явившееся мне там привидение. Я вытеснил его из своих мыслей и воспоминаний. Я позволял его образу пробраться в мое подсознание только тогда, когда мне было необходимо населить густые тени очередного комикса особенно жуткими созданиями. Так было с моим первым бестселлером «Нью-Йорк таймс», одной из первых историй о Белинде Найтингейл под названием «Ссохшийся дух Вестморленда».

Я не могу понять только одного: почему я думаю обо всем этом именно сейчас? Почему сейчас?

Почему сегодня?

Почему мои мысли постоянно возвращаются в Сисайд-Хайтс лета 1975 года? Неужели в моей жизни нет более важных мест и дат, о которых я мог бы подумать? В особенности сейчас.

Я слышу стук в дверь.

Вспоминаю, где я нахожусь.

Моя жена выбирается из больничной постели.

Я приоткрываю один глаз. Наверное, это пришел врач. Или, возможно, медсестра.

На пороге стоит средних лет женщина с коротко остриженными вьющимися седыми волосами.

— Вы что-то хотели? — негромко спрашивает моя жена.

— Простите, — отвечает гостья. — Я старая знакомая Дэвида. Когда я прочитала в газетах о том, что он…

Гостья поднимает руку, и я вижу, что она держит старую книгу в бумажной обложке. В бордовой обложке. «Над пропастью во ржи».

Она открывает книгу и показывает моей жене рисунок на чистой странице внутри. Бейсбольный кетчер с бутылкой ржаного виски в ловушке. Жена кивает. Она узнает мою подпись.