– Лавров, Лавров, – наморщил лоб Линевич. – И про такого генерала я ничего, каюсь, не слыхал! А вы, Сергей Фомич?

– Кой черт генерал! Ротмистром был начальник новой службы! – махнул рукой Куропаткин. – Был, да и есть, наверное… Умница редкостный, аналитик чудесный, на семь аршин вглубь глядел, как говорится… Тоже, можно сказать, мое упущение… Другими военными управлениями при Главном штабе, да и в округах, генералы командовали – а тут ротмистр… Он, когда для вырабатывания содействия по инстанция ходить начал – так смех и слезы, господа! Иной генерал в округе по полдня «какого-то там ротмистришку» в приемной держал… Да… Надо было, конечно, представление сразу на него сделать, когда государю докладную записку о создании РО на подпись представлял! Тоже не «дотумкал»!

– Но одного агента этот ваш Лавров все же в Японию заслал? – уточнил Линевич. – Агасфера, я имею в виду?

– Заслать-то заслал, а связью, выходит, не обеспечил, – кивнул Куропаткин. – И тут мы, господа, опоздали! Самостоятельно, выходит, наш агент и «легенду» себе создавал, и в доверие к япошкам входил… Вот и получилось, что только в конце военных действий нашел возможность дать о себе знать! Эх!

Махнув рукой, Куропаткин вышел из кабинета.

– Ну, что ж, Сергей Фомич, коли такое дело – другую шифровку Павлову посылать надо, – нарушил молчание Линевич. – Пусть выходит на контакт с Агасфером этим, обговаривает способы связи и прочее. Лучше поздно, чем никогда, полковник, верно?

– Верно-то верно, – полковник аккуратно разорвал только что составленную им бумагу на мелкие клочки. – И Куропаткину я верю, и сомневаться в его рекомендациях не смею. Только…

– Что – «только», Сергей Фомич?

– Да только тот ли это Агасфер, с которым господин генерал-адъютант лично знаком? Не подсовывают ли нам япошки подсадного? Эх, фотографию бы мне этого настоящего Агасфера – да только где ее сыщешь!

– Сергей Фомич, вы уж, по-моему, того… перебарщиваете, – кашлянул Линевич. – Генерал Куропаткин и про отсутствие левой руки у агента помянул – какие ж тут могут быть сомнения?

– Японцы на все способны! Сыскать предателя среди пленных, оттяпать ему хоть руку, хоть ногу – для них дело плевое! Извольте припомнить, сколько наша фронтовая разведка этаких-то липовых калек повыловила в расположении наших войск! А по первости, помнится, даже жалели, пайки свои жертвовали…

– Тем не менее шифровку Павлову посылать надо, – решил Линевич. – Как есть, так и пишите. Свои соображения насчет подсадного укажите – а там пусть Павлов сам решает! И в Генеральный штаб, в Петербург шифровку готовьте!

⁂

Как ни странно, но, отправив шифровку насчет Агасфера в Ставку, Павлов все время думал об этом человеке. И, не получив еще ответа от генерала Линевича, испытывал похожие сомнения насчет невесть откуда свалившегося на его голову персонажа.

Когда Бале сообщил ему о письме Агасфера, адресованного в Петербург, Павлов испытал огромный соблазн спросить у француза позволения снять с этого письма копию и попробовать его расшифровать. Однако воздержался: во-первых, француз был чрезвычайно щепетильным человеком и вряд ли позволил бы постороннему лезть в чужие письма. Во-вторых, опытных криптологов у Павлова под рукой не было, а свои дешифровальные способности он оценивал здраво – то бишь никак.

Помучавшись два дня, Павлов получил долгожданный ответ из Ставки, однако этот ответ его не устроил никоим образом. Подтверждая сам факт существования агента Агасфера, направленного в Японию неким Разведочным отделением при Генеральном штабе (Павлов о таком тоже не слыхивал), Линевич обращал внимание шанхайского резидента на сомнения в тождестве реального агента тому лицу, от которого было получено предложение о сотрудничестве.

Иными словами говоря, Линевич предупреждал его о возможности провокации со стороны спецслужб Японии. Как будто сам Павлов не имел этого в виду! Однако небольшая зацепка в шифровке имелась: в ней был указан петербургский «хозяин» Агасфера – Разведочное отделение! Вывод о том, что адресат письма Агасфера имел к этому Разведочному отделению прямое отношение, просто напрашивался!

Просчитав все это, Павлов решительно направился в кабинет российского консула в Шанхае Клейменову, заранее морщась оттого, что снова приходится идти с протянутой рукой.

– Константин Васильевич, не угадаете ли, с чем я к вам снова явился? – с вымученной улыбкой попробовал пошутить Павлов.

– Дайте подумать! – принял игру Клейменов, приложив палец ко лбу. – Насчет авто вы на днях приходили, ситуация вам знакома… Ага! Хотите попросить вам в помощь кого-нибудь из сотрудников консульства! Угадал?

– Угадали, Константин Васильевич! – вздохнул Павлов.

– И кто ж вам нынче потребен, Александр Иванович?

– Христофор Павлович Кристи, ваш личный секретарь. Знаете, он проявил нешуточные способности при выполнении прежних моих поручений, и я подумал…

– Эх, не надо было коллежскому асессору так раньше стараться! – пошутил через силу Клейменов, которого вовсе не обрадовала перспектива вновь остаться без ближайшего помощника, весьма толкового и исполнительного молодого человека. – И куда, позвольте спросить, Александр Иванович, вы намерены командировать моего секретаря?

– Сам пока не знаю, – мрачно признался Павлов. – Либо в Харбин, либо во Владивосток. Дело в том, что французский журналист, долгое время помогавший мне в Японии, закончил работу здесь и возвращается домой, во Францию. Уезжает он завтра, и вот я хотел дать ему попутчика. Дело в том, что Франсуа Бале загорелся идеей прокатиться по самой длинной железной дороге в мире, но для этого ему необходимо добраться до ее самой восточной станции. Через Дальний он вряд ли поедет: эта станция сейчас под полным контролем японцев. А у Бале нет желания напоследок напороться на японскую контрразведку. Прямо спросить его про маршрут мне, по некоторым причинам, неудобно. И вместе с тем необходимо, чтобы Бале в Петербурге встретили… скажем так: нужные мне люди. А для этого надо дать им знать о точной дате приезда француза. И вот я подумал: Кристи отпущен вами в долгожданный отпуск и тоже выбрал железную дорогу. Я попрошу француза, как опытного путешественника, присмотреть за молодым человеком. А в Харбине или во Владивостоке, купив билеты на поезд, ваш секретарь получит от вас телеграмму с приказом возвращаться. И сообщит нам точную выезда дату Бале… Надеюсь, это не слишком сложное поручение, Константин Васильевич?

– Скажу одно: слава богу, что вы не потребовали провожать этого француза до самого Парижа, либо, по крайней мере, до Петербурга! – с облегчением воздохнул Клейменов. – Ну а уж неделю-полторы я как-нибудь без секретаря обойдусь!

– Значит, договорились! – весело подвел черту Павлов. – Ну а с меня, как говорится, причитается!

Санкт-Петербург

Вызванный внеурочно в Генеральный штаб, новоиспеченный полковник Лавров был ознакомлен сразу с двумя секретными депешами – одна пришла за подписью генерал-адъютанта Линевича из Ставки командования Маньчжурской армии, другую подписал «второй консул» в Шанхае, действительный статский советник Павлов. Обе, к великому изумлению Владимира Николаевича Лаврова, касались… Агасфера, о котором в Разведочном отделении – чего уж греха таить – стали понемногу забывать. Первая была по-военному лаконичной: