Шли минуты. Кто-то тронул его за плечо. Сет поднял взгляд — на него смотрел Апполлус. В одной руке он сжимал покрытый кровью крозиус, в другой — шлем Сета. Он тяжело дышал, и на мгновение магистру показалось, что его сейчас убьют, но капеллан лишь протянул шлем и подождал, пока Сет наденет его.

За стенами звуки битвы становились все громче: вопли неслись из людских, демонических и тиранидских глоток.

Капеллан коротко кивнул. Вместе они взобрались на борт последнего катера, и он взлетел, быстро поднимаясь в небо.

Сентор Жул вел своих последних воинов в разверзшееся безумие ада. Тираниды продолжали пожирать мир, даже когда их убивали. Огромные конструкции из плоти выкачивали ресурсы планеты, пылая и сгорая. Захваченные врасплох посреди цикла поглощения, тиранидские корабли оказались не готовы к пришествию варп-шторма. Они падали с неба, охваченные пламенем. Питательные трубы переламывались и рушились с оглушительными влажными шлепками. Башни кишечника взрывались, падая, расплескивая по мертвой земле ядовитые цунами биологических жидкостей.

Земля лопалась под влиянием демонического вторжения. В зияющих трещинах мерцала раскаленная магма. Кипящая кровь поднималась из недр и сжигала чужацкие биоконструкты заживо. Горы черепов вырастали из провалов в камне. Вокруг костяной лестницы-колонны реальность искажалась сильнее всего, сама земля превращалась в кричащую плоть. Равнины кишели демонами, но легионы Кхорна по-прежнему маршировали по спиральной лестнице бесконечной процессией — вниз, в битву за Баал-Прим.

Тысячи меньших демонов сражались с тиранидскими тварями. Дьявольские клинки сталкивались с гиперэволюционировавшим симбиотическим оружием. Крики и вопли чудовищ разрывали воздух. Тираниды вели себя беспорядочно; разделенные с контролирующим их разумом, они вернулись к инстинктивному поведению, и потому открылись для влияния Кровавого бога. Они стали легкой добычей, многие вовсе утратили то, что заменяло им рассудок. Они действовали, не думая. Многие корчились в судорогах на земле.

В эту безумную битву ринулись последние Рыцари Крови. Они сорвали шлемы, открывая лица столь же чудовищные, как и у демонов, против которых сражались. Они пели песни смерти, вдыхая разреженный воздух. Они не делали различий между ксеносами и нерожденными, убивая все, до чего могло дотянуться их оружие.

Сентора Жула охватила ярость Кхорна. Исчезло надоедливое психическое давление чуждого разума, сменившись отчаянным желанием убивать. Он оглянулся на своих людей и хотел броситься на них, но устоял; он обратился к более чистому гневу внутри себя, отвергая демоническое влияние, рвущее его душу.

— Я не поддамся! Я чувствую гнев Сангвиния! Я чувствую священную силу его ярости! — взревел он.

Он прихлопнул мелкую тиранидскую гварь, раздавив ее, точно насекомое, уверенным движением шипастой сарды цепного меча. Кровопускатель выскочил ему навстречу, трепеща длинным черным языком и замахиваясь тяжелым бронзовым мечом, целя в голову. Клинок Жула встретил его оружие на полпути. Удерживая его, он поднял болтер и проделал в демонском отродье полдюжины дыр, пока неестественная плоть не поддалась и тварь не исчезла с гневным криком.

Горячие вихри терзали воздух. Сентор Жул взвыл, силой голоса выплескивая чужую ярость варпа из своего духа.

Рыцари Крови дрались ради самого сражения. Эту битву нельзя было выиграть. Его воины никогда особо не координировали силы. На этом поле они наконец отбросили всякое подобие организованной тактики. Каждый убивал и умирал в одиночку.

Только Жул сохранил цель, к которой стремился. Он прорубался через вопящие орды тиранидов и терзающих их нерожденных вперед — туда, где огромный красный демон, Ка’Бандха, убивал самых больших чужацких тварей, отрезая им головы с абсурдной тщательностью. Его трофеи не падали с брызжущих кровью шей, но взлетали вверх, в вихрь, кружащийся вокруг колонны из черепов.

— Ка’Бандха! — выкрикнул Жул. — Ка’Бандха! Бейся со мной!

Проклятие Ангела не услышал его, и потому Жул двинулся дальше через трехстороннюю битву, обогнув обезумевшего от крови дредноута, который сражался с чудовищем, полностью состоящим из кричащих ртов. Он убил кровопускателя, сцепившегося с одним из его воинов, и подстрелил прыгнувшую на него гончую с кожистым воротником вокруг шеи. Тиранидов он игнорировал, если только они не нападали на него напрямую. Пусть демоны и явились целым легионом, им никак не удавалось прочно закрепиться в реальности. На каждого убитого приходилось трое, вышвырнутых обратно в варп, а многие представляли собой лишь бледные силуэты, чудовищ, очерченных ненавистью на холсте реальности.

— Ка’Бандха! Заметь меня, во имя Великого Ангела! Бейся со мной!

В ответ на это великий демон повернул к Жулу уродливое лицо. Желтые клыки раздвинули красную шкуру в кошмарной ухмылке. Такие же желтые зубы, как у самого Жула, такая же красная кожа, как у него, и глаза, что смотрели с той же яростной настойчивостью.

Хлопнули кожистые крылья, и Ка’Бандха взлетел над полем боя. Он приземлился перед Жулом в облаке пыли, уперевшись кулаком в землю.

Зарычав, Ка’Бандха поднялся, широко расправил крылья и развел руки с оружием. Он посмотрел на магистра Рыцарей Крови с яростной насмешкой:

— Я здесь, Сентор Жул. Я буду драться с тобой, пусть ты и не примарх.

Демон принял боевую стойку, подняв топор для удара; плеть во второй руке гипнотически извивалась.

Воздух вокруг Ка’Бандхи дрожал от жара. Пар поднимался от его громадных мышц, разнося запах гниющей крови и старых убийств. Опаснее всего были волны чистой агрессии, исходящие от демона. Он никак не искушал: не обещал наслаждение, знания или прекращение страданий, как предлагали другие Темные боги, — лишь чисто, открыто приглашал к ярости и кровавому забвению. Оно билось в разум Сентора Жула, угрожая расколоть его и отправить в вопящее безумие. В черном обещании Ка’Бандхи Жул видел худшие свои стороны.

— Смотри, как сильно ты похож на меня, — сказал Ка’Бандха, оглядывая чудовищное лицо Жула, напряженные мышцы его шеи и кровь, пульсирующую так, что грозила разорвать вены. — Поистине, вы — создания Кхорна. Присоединись ко мне, и война со мной рядом станет вечностью славных убийств. Вам, кто жаждет крови, я предлагаю океаны для утоления желания.

Жул со стоном рухнул на колени. Его сердца стучали очень часто, и внутри словно что-то поддалось. Он сплюнул на землю кровью, которая зашипелась и задымилась там.

— Жалкое создание, — сказал Ка’Бандха. — Ты — ничто в сравнении со своим генетическим отцом.

— Яростью его, — сказал Жул. Он заставил себя подняться на колено.

— Смотрите-ка, как он борется, — насмешливо произнес Ка’Бандха.

— Яростью его я выстою! — выпалил Жул, опасаясь, что слова ускользнут из его разума и оставят его немым.

— А, ярость. — Ка’Бандха щелкнул плетью. — Ярость — это сила, которую дает Кхорн. Лишь благодаря его дарам ты стоишь, способный бросить вызов, когда любой другой из твоих недостойных братьев сорвал бы собственную кожу, лишь увидев меня. А теперь повернись и займи заслуженное место рядом. Всем твоим родом я завладею так или иначе. Заслужи мою благосклонность и стань первым.