а девочек Игуменья. Мы живем раздельно, пока не… не знаю. Из второго поколения никто еще не дорос до того, чтобы жить самостоятельно.

Лахджа прикинула по времени. Ну да, фархерримы как вид существуют всего пятнадцать лет с небольшим. Ахвеном должен быть из самых ранних, буквально первая партия.

— Но мальчикам можно ходить на охоту и еще куда захочется, даже в одиночку, а вот девочкам уже не очень, — объяснил Ахвеном. — Ревнитель говорит, что если кто-то из нас подохнет, то это потеря, но не беда, потому что каждый самец может оплодотворить хоть сотню самок, и они родят сто детенышей. А вот самка даже от ста самцов родит только одного детеныша, так что если она умрет, то это трагедия. Поэтому женщин надо оберегать, почитать и просто приносить им все, что они захотят.

— Не пойму, это матриархат или шовинизм… — пробормотала Лахджа. — Но подожди, разве взрослые женщины не ходят у вас куда хотят?

— Да-а-а… ходили… но после Кошленнахтума, когда погибли моя мать и еще несколько… теперь только апостолы.

— Твою маму убил Кошленнахтум? — посмотрела на Ахвенома с сочувствием Лахджа. — Меня он тоже пытался…

— Да?.. ублюдок!.. мы в урочище его ненавидим! Мы убьем его рано или поздно!..

— Если пойдете корчевать этот древний пень, позовите и меня, — попросила Лахджа. — Да, Майно?.. мы же не пропустим такое?..

Муж мрачно на нее посмотрел, но возражать не стал. Ему это не нравилось, но он прекрасно понимал чувства жены и не собирался ей препятствовать. Тем более, что это вряд ли случится в обозримом будущем…

— Это прекрасная новость, госпожа! — обрадовался Ахвеном. — Я обязательно передам апостолам, что в случае чего Отшельница их поддержит!

— Изувер, — поправила Лахджа. — Так я себя чувствую. Я живу в большой семье, у меня полно соседей и регулярно ходят гости. Какая же я Отшельница?

— Но здесь нет своих, — понизил голос Ахвеном, с опаской глядя на волшебника. — Это печально. Фархеррим не должен жить отдельно от своих. Тем более такая великолепная женщина.

— Я гляжу, ваш Ревнитель там неплохо мозги промывает, — кивнула Лахджа. — А чем занимаются остальные апостолы?

— Пресвитер руководит… — задумался Ахвеном. — Наставница нянчит малышню, Ревнитель и Игуменья учат тех, что постарше. Мастер и Алхимик делают всякое нужное по хозяйству. Мученица лечит, если с кем чего. Пастырь следит за скотиной. Ассасин шныряет везде. Чародейка помогает тут и там. Сомнамбула нас оберегает. Анахорет… вот про него даже не знаю, он, по-моему, вообще ничего не делает.

— Любопытная информация, — сказала Лахджа, делая пометки в Ментальном Блокноте. — У вас там, я гляжу, прямо община дружных амишей. Но вернемся к… о чем мы вообще?.. Так, мне нужно что-нибудь знать о демоническом созревании дочери? Есть какие-нибудь неожиданности, подводные камни?.. Что-нибудь неочевидное. Она не начнет превращаться, как гхьетшедарии? У нее не будет неконтролируемых желаний?

— Я не знаю! — развел руками Ахвеном. — У меня ничего такого не было, у других тоже, но хальты — другие! Они почти фархерримы, но отличия есть! У них анклавы, они… и, видимо, они быстрее созревают. Это то, что они украли у гхьетшедариев для всех нас! Жаль, у смертных нечего красть…

— О-о-о, ты даже не представляешь! — аж рассмеялся Майно.

Лахджа тоже вспомнила все эти штуки Вероники, улыбнулась… и тут же изменилась в лице, представив, что и второй ее ребенок от смертного окажется таким же! Это… если… это что-то кошмарное может начаться, если все полудемоны-фархерримы будут проявлять подобные силы!

Причем она даже не представляла, как отреагирует Паргорон, если это окажется не единичным феноменом Вероники, а видовой способностью. Они могут как массово отправить фархерримок залетать от людишек, так и выслать легионы на глобальную зачистку.

И ведь Фурундарок теперь знает… и Совнар знает… когда она родит второго, наверняка опять будет куча кошмарных волхвов у колыбельки…

Или нет. Совнар и Фурундарок — не из болтливых. Они оба вполне себе на уме и умеют придерживать ценную информацию до нужного момента. Вполне возможно, пока что только они двое в Паргороне и знают.

— Еще хоть что-нибудь, — попросила Лахджа. — Как и чему вас учит этот Ревнитель и… Игуменья?.. как их настоящие имена?

— Агип и Кассакиджа, — охотно ответил Ахвеном.

…Тем временем на ступеньках тихо-тихо лежали Астрид и Вероника. Замерев, почти не дыша, они подслушивали, о чем там мама и папа болтают с гостем из Паргорона. Астрид было особенно интересно, потому что речь вообще-то шла о ней.

— Слышишь?.. — почти не разжимая губ, спросила Астрид. — Хальты особенные! Мы лучше фархерримов! Мазекресс сказала, что это нормально, что мы есть! Мы часть Народа!

— А я? — с надеждой спросила Вероника.

— И ты, наверное, — снисходительно сказала Астрид. — Ты же типа все призываешь и все такое. Но анклава у тебя нет, вот так. И ты даже не похожа на демона.

— А на кого?

— На человека. Хотя… многие демоны тоже похожи на человека. Гхьетшедарии, ларитры… может, ты ларитра?

— Нинаю…

— Нет, ты не ларитра, — со знанием дела сказала Астрид. — И не гохеррим. И уж конечно не фархеррим. Куда тебе?

Вероника загрустила, и на пол капнула слезинка. Астрид торопливо вытерла сестре лицо, а то она сейчас захнычет, и родители услышат.

Они тем временем уже прощались с этим противным Ахвеномом, который так задается, хотя по сути полный чечпок, его колдуны в банку посадили, как сардину. Так его и надо звать — Сардина.

Перкеле, он же сейчас уйдет и так и не узнает, что он Сардина! Шутка пропадет! Прозвище пропадет!

— Стой! — вскочила Астрид, даже слегка взлетая над ступеньками. — Не уходи!

— Астрид! — всполошилась мама. — Ты что, подслушивала?!

На самом деле она знала. Ее дети не настолько хороши в ниндзюцу, как им кажется. Они периодически забывают, у кого тут демонический слух.

Честно говоря, прямо сейчас их и Майно слышал с его человеческим ушами. Они там скреблись, перешептывались, Астрид чуть не довела до слез сестру, и та подавляла хныканье, но очень громко…

— Ты теперь Сардина! — выпалила Астрид, указывая на Ахвенома. — Я придумала!

— Астрид, да о чем ты? — не поняла мама.

— Он сидел в банке! Как Сардина! Такое у него теперь и прозвище! Когда придешь домой, всем скажи, что вот у вас есть там Пресвитер, Ливнитель и другие, а ты теперь… Сардина!

— Хальты, — скривился Ахвеном. — Клоуны.

— Астрид, прозвище отличное, — почти не выдал злорадства папа. — Только ты перепутала, он сидел не в банке, а в бутылке.

— Тогда Компот, — ничуть не смутилась Астрид. — Так даже лучше.

— Я могу уже идти, прекрасная госпожа? — спросил Ахвеном.

— Не называй так мою