Все приобрело бы другой вид, и произошла бы также перемена!».

Обдумывая изложенное, позволительно спросить, что может означать этот сивиллин язык, если не то, что Феликс Фор остался бы в живых, когда бы годом раньше, подчинился Зола и восстановил Дрейфуса с мундиром майора во французской армии?

Чем, как не признанием факта преступления, должны быть почитаемы угрозы дрейфусара Прессансэ по адресу министра Дюпюи: «Предчувствую, что разразится гром и над вами. Остерегайтесь той же участи, которой судьба привела на смертельный одр Феликса Фора!..»

Какое, наконец, еще надо признание, если не видеть его в образе действий парижской юстиции по делу оправданной за убийство еврейки Штейнгель, когда он дебютировал драмой (чрез «устранение» путем ее двух стеснительных свидетелей преступления в Елисейском дворце), а засим в течение целого года играл комедию для забавы сынов Иуды над тем наивным младенцем, который называется французской публикой?

Едва успели похоронить Фора, как дело Дрейфуса пошло к пересмотру курьерским ходом. Засим в дьявольском калейдоскопе завертелись картины, превосходящие всякое вероятие.

Избрание на место Фора такого ставленника сынов Иуды, как Лубэ; образование нарочитого дрейфусаровского министерства с адвокатом Ротшильдов, шаббесгоем Вальдеком-Руссо, в качестве премьера, и с евреем Галифэ на должности военного министра; скоропостижное производство в бригадные, а вскоре и в дивизионные генералы Пикара, не взирая на военно-судный устав, по которому, наоборот, его следовало исключить из армии; крайние усилия Галифэ подтасовать к оправданию Дрейфуса военный суд в Ренне наряду с письменным для него предписанием того же Галифэ принять решение о невиновности Дрейфуса, каковое предписание было передано правительственному комиссару при суде (прокурору) Каррьеру посланцем Вальдека-Руссо;[87]торжественная прокламация президента Лубэ, что «приговор в Ренне, без сомнения, откроет истину и что, каков бы он ни был, ему все обязаны подчиняться беспрекословно»; скандальнейшие, однако, разоблачения и новый обвинительный же приговор о Дрейфусе, а засим гнев, проклятия, неистовство, эпилепсия, бешенство безумия во всем дрейфусаровском мире и… «помилование» Дрейфуса чрез Лубэ, по докладу Галифэ, равно как принятие этого помилования Дрейфусом и его же отказ поданной уже второй кассационной жалобы, т. е. двойное признание им своей вины вновь; циническое торжество еврейства параллельно с захватом его членами лучших и важнейших правительственных функций, равно как всяческой иной благодати; переход к евреям должностей директоров канцелярий как в военном, так и в морском министерствах, а вслед за этим наглое определение военными министрами шаббесгоев Андрэ и Пикара; систематическое гонение со стороны кагала посредством масонов и Андрэ на патриотов-офицеров армии путем учреждения целой системы шпионства и особых «кондуитных списков», – так называемая «каторжная оперетка фишей (fiches) и, в апофеозе, пощечина Сивэтона министру Андрэ в самом заседании палаты депутатов; далее – отравление Сивэтона, а для полного увенчания здания – розыски при участии правительства такого нового обстоятельства, которое вызвало бы «законное» вмешательство кассационного суда, уже вполне готового начисто обелить «страдальца», за необнаружением же этого основания к «пересмотру», дерзновеннейшее учинение названным судом подлога de facto и de jure… Но «избранному народу» понравилось заставлять французский народ пить чашу унижения до дна. Посему в заключении явилась парламентская санкция полной реабилитации государственного изменника одновременно с амнистией Жозефу Рейнаху, главному дирижеру дрейфусовского оркестра и зятю панамского триумвиратора Жака Рейнаха, которому Лубэ, иудеями командированный в министры юстиции, дал, как известно, время отравиться, чем и спас всю шайку «чекаров» (депутатов, бравших взятки чеками), а себе подготовил место президента республики ради спасения Дрейфуса!

Процесс Сивэтона, за пощечину министру Андрэ был назначен к слушанию 9 декабря 1904 года. В свою защиту и для раскрытию катального заговора против Франции обвиняемый вызвал свидетелей: полковника Гинэ и других офицеров, наравне с Гинэ осведомленных в сатанинских хитросплетениях иудейства. Таким образом, этот процесс являлся не только делом самого Сивэтона, сколько экзаменом Дрейфусу, Пикару и Андрэ, а в особенности, их подстрекателю и покровителю – «избранному народу». Мерзости, ими содеянные во Франции, должны были развернуться пред целым миром в своей наготе. Увы, Сивэтон позабыл, видимо, об участи Феликса Фора… Между тем, все, кто знал положение вещей и размышлял, удивлялись, каким образом наш гнусный жидовский режим, эта правящая нами шайка, эта злодейская Мафия, рассчитывает выпутаться отсюда?!.. Необходимо либо уничтожить Сивэтона, либо «изъять» его свидетелей, так как подобное разбирательство не должно быть допущено и состояться, очевидно, не может. Оно и не состоялось.

8 декабря, т. е. накануне суда, депутат Сивэтон в своем рабочем кабинете был найден мертвым…

Дескать, задремав, он прилег и лицом как раз пришелся против газового рожка в камине, который позабыл закрыть.

Но это была лишь жалкая симуляция самоубийства. Принимая во внимание степень умственного развития, характер и мужество этого доблестного борца за поруганное отечество, равно как всеобщее негодование чуждых «Дрейфусиаде» французов, обещавшее ему блистательный триумф, Сивэтону не было никакого смысла лишать себя жизни. И, наоборот, сынам Иуды его смерть представлялась спасительной наряду с другими, предшествовавшими убийствами и не являлась чем-либо особенным.

А когда Сивэтон скончался, тогда по иудейскому обычаю решено было осквернить его память. В расчете сбить с толку невежественную толпу, пригласили желающих заливать его помоями…

Все, что могла изобрести самая отвратительная истерия клеветы, и все нечистоты ада были изрыгаемы нанятыми кагалом тварями на голову несчастного героя.

Таков удел подвижников на пути истории. Не забудем же, что его смерть не отомщена, как не свершилось правосудие и за гибель Феликса Фора!..

Правда, «избранному народу» такой триумф обошелся недешево. До 200 000 000 фр. собрано было кагалом «на дело Дрейфуса» в обоих полушариях, а один только сентябрь 1899 года (второй процесс в Ренне) потребовал, говорят, у кагала около 54 000 000 франков.