– Просто скажи, чтобы она не приезжала сюда, Дрю. Пожалуйста, – сказала Кори. – Я боюсь, что не совладаю с собой, когда увижу ее.

Закончив разговор, она пошла в кабинет, села за компьютер и стала разыскивать в интернете фотографии своей биологической семьи. Кен, ссутулившись, стоял за ее спиной, внимательно глядя поверх ее головы на монитор.

– Я не очень похожа на… на президента Расселла, да? – Она не могла произнести «моего отца». Кори думала, что никогда не сможет произнести этих слов. Фотография Ирвинга Расселла на экране была сделана профессиональным фотографом, сверху был заголовок: «Поздравление от президента Виргинского университета». Он был красивым мужчиной, хотя жизненные невзгоды оставили неизгладимые следы на его лице. Она протянула руку и коснулась небольших мешков у него под глазами, морщинок в уголках рта, он улыбался в камеру.

– Может быть, ты немного похожа на него глазами, – сказал Кен. Наклонившись, он поцеловал ее в шею. – Скажу тебе, что из этого вытекает одно приятное обстоятельство, – добавил он.

– Какое?

– Ты станешь богатой. Это состоятельная семья.

Вытянув шею, она посмотрела на него.

– Ты думаешь, меня это волнует?

– Думаю, тебя должно это волновать, – сказал он. – Приятно волноваться из-за денег.

– Деньги – это последнее, о чем я сейчас думаю. – Она кликнула на другую фотографию, это была одна из семейных фотографий Женевьевы Расселл, опубликованная прессой. – Мне хотелось бы найти о ней побольше информации, – сказала Кори. – Это та фотография, которую печатают повсюду.

– Она определенно твоя мать, – сказал Кен. – Такой же нос. Такие же роскошные волосы. – Кен приподнял ее длинную рыжую гриву, которая разметалась по ее плечам.

Коринн нашла фотографию Вивианы.

– Мы с ней как близнецы, если не считать цвета волос, – сказала она.

– Ты красивее, – проговорил Кен, словно это имело значение.

Вдруг Коринн представила себе Дрю, свою настоящую сестру, такую живую и жизнерадостную.

– Ох, Дрю. – Она уткнулась головой в ладони. – Я в таких смешанных чувствах. – Она посмотрела на Кена. – Я не знаю, кто я, – сказала Кори. – Я хочу сказать, примут ли меня эти люди? – Она кивнула на фотографию Вивианы на экране компьютера. – Неудивительно, что Дрю всегда считала маму нормальной, а я – чокнутой. Она с самого начала по-разному относилась к нам.

– Она слишком опекала тебя, – сказал Кен. – Она словно старалась исправить то, что совершила, и перестаралась. Слишком перестаралась.

– Я так… – Кори с трудом подбирала слова, чтобы выразить свои эмоции. Внезапно она почувствовала, что в ее жилах течет другая кровь. У нее зачесались руки и похолодели ноги. – Я не знаю, как вести себя. – Она развернула стул, чтобы взглянуть на него. – Женись на мне, – сказала она. – Прошу тебя, Кен. Давай поженимся и родим ребенка. Давай создадим нормальную семью. Нас будет трое, и мы будем принадлежать только друг другу. Мы хорошо воспитаем нашего сына или дочь. – Она положила руку себе на живот.

Кен лениво кивнул.

– Хорошо, – сказал он.

Ее переполняли радость и облегчение, и, встав, она обняла его за шею.

– Мы можем сделать все поскорее? – спросила она. – До того, как это станет заметно? Мне неважно, что это будет скромная свадьба. Мне неважно, что мы будем только вдвоем на церемонии. Я просто хочу быть твоей женой.

– Хорошо, – снова проговорил он. Его голос звучал бесстрастно. – Я подумаю об этом.

Не на такую реакцию она надеялась.

– Что значит – подумаю? – спросила она. – Я знаю, ты считаешь, что время неподходящее, но мы должны быть семьей.

Он кивнул.

– Я знаю и хочу этого. Но есть кое-что, о чем я не говорил тебе. – Кен отошел и опустился в кресло рядом с рабочим столом. – Я… смалодушничал, – сказал он. – Струсил и не сказал тебе.

– Чего? – Она снова села, и он, наклонившись вперед, подъехал к ней на кресле.

Он взял ее за руки.

– Мы уже давно вместе, – сказал Кен.

– Почти шесть лет, – сказала Коринн.

– И ты знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете, да?

Она кивнула. Кори была в этом уверена. Он все время твердил ей, что любит ее.

– Я кое-что скрыл от тебя, – сказал он. – Только одну вещь, но… очень важную.

Кори не была уверена, что сможет пережить еще одну неожиданную новость за этот день.

– Какую? – спросила она.

– Мой развод с Фелицией, – сказал он. – Он так и не был доведен до конца.

Коринн отпрянула, вырвавшись из его рук.

– Что ты имеешь в виду, говоря «так и не был»?

– Я имею в виду… мы не разведены. Когда мы расстались… она заболела, и я просто не мог… она умоляла меня не разводиться с ней, поэтому… – Он пожал плечами. – Мы составили соглашение о разделе совместно нажитого имущества и все такое. Я так и не оформил документы.

Коринн почувствовала, как ее охватывает злость, вскипающая, как лава.

– Почему ты никогда не говорил мне об этом? – спросила она.

– В тот момент, когда я встретил тебя…

– Ты сказал, что вы разведены.

– Нет, я не говорил этого, – поспешно сказал он. – Я говорил, что мы расстались и оформляем развод. Что с моим браком покончено. Ты моментально пришла к заключению, что я разведен и…

– И ты так никогда и не удосужился просветить меня.

– В душе я считал себя разведенным.

В бешенстве Кори вскочила на ноги.

– Ты говорил мне, что в душе чувствуешь себя моим мужем.

– Так и есть, – сказал он.

– Твоя душа не имеет никакого отношения к тому, что законно и что нет, – сказала она.

– Коринн… – Взглядом Кен умолял ее понять его. – Фелиция знает, что наш брак полностью разрушен. Она знает, что я связал себя обязательством по отношению к тебе. Просто она из тех неуверенных в себе женщин, которые испытывают потребность повторять «мой муж то, мой муж се».

– Все эти годы ты посылал ей деньги, – сказала Коринн. – Я думала, что это алименты.

– Отчасти так оно и есть. Просто эти алименты не назначены судом. Я посылал их ей, потому что я беспокоюсь о ней. Ты всегда говорила, как прекрасно, что мы с ней по-прежнему ладим. Что мы общаемся.

– Я бы так не говорила, если бы знала, что она все еще твоя жена! – сказала Коринн.

Встав, Кен попытался обнять ее, но она сбросила с себя его руки.

– Я понимаю, тебе трудно это понять, – сказал он, – но тот круг, куда она вхожа… ее общество… она почувствовала бы себя униженной, если бы сообщила им, что разведена.