– Это сейчас такое оскорбление было, да? – лениво поинтересовался он.

Кому, как не повелителю Мариана, разбираться в самоцветах!

Рэми смутилась и отвернулась.

– Даже если бы и, – примирительно отметил Эртан. – Конкретно этот камень я просто помню. Я видел его один раз, в детстве, но это достаточная редкость, чтобы запомнить на всю жизнь.

Рэми упрямо нацепила диадему обратно и небрежно отметила:

– Ну, возможно, брату просто хотелось меня порадовать, вот он и добавил что-то от себя.

На самом деле, ей и самой показалось, что это уже немного чересчур. Небольшие подарки от родни – это всегда приятно, но зачем было дарить ей столь дорогую вещь?

– Брат – это который наследник ниийского престола, да? – уточнил Эртан.

– Да, – согласилась она.

Хм, камень, видимо, не просто дорогой, а ещё и значимый.

Молчание в комнате стало напряжённым.

Спустя минуту Эртан уточнил:

– Позволь уточнить ситуацию, драгоценная. Как вообще в твои финансовые дела оказался замешан наследник ниийского престола, и с чего это ему вздумалось присылать тебе сокровища ниийской казны?

Его тон ей категорически не понравился, но она, и впрямь, чувствовала себя неловко, поэтому постаралась объясниться:

– Эрт, но ведь я никогда не занималась всеми этими финансовыми вопросами! Они всегда шли через брата!

– Прекрасно, – согласился Эртан. – Вот и шли бы дальше. Ниийские земли, ниийские налоги, в ниийскую казну.

Рэми отчаянно покраснела. Ей не приходила в голову эта мысль раньше. Как уже отмечалось, она мало что смыслила в денежных вопросах.

– Стесняюсь спросить, – весьма холодно поинтересовался Эртан, – что именно ты понаписала своему брату, что он не только радостно помчался тратить налоги с твоих земель на всякие женские побрякушки, но и от себя добавил… разного?

Уши и щёки Рэми мучительно заполыхали. То, что совсем недавно казалось ей блестящей идеей, теперь виделось в совсем другом свете.

Отсутствие её ответа сказало ему больше, чем любые объяснения.

– Прекрасно! – повторил он. – Надеюсь, во всяком случае, что там не было прямым текстом сказано что-то вроде… – он бросил презрительный взгляд на отвергнутое кружевное изделие, сиротливо лежащее на постели. – «Ах, мой муж – нищий, который и рубашки лишней себе купить не может!»

На этом замечательном раздражённом пассаже он резко двинулся на выход; она, глотая слёзы, успела поймать его за локоть:

– Эрт!..

Он ощутимо напрягся. Медленно повернулся к ней. Освободил свой локоть. Мягко сказал:

– Рэми. Я слишком зол сейчас. Поговорим вечером.

И ушёл, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Рэми, растерянно оглядев так радовавшие её всего несколько минут назад вещицы, горько расплакалась.

Она плакала не от того, чтобы его слова обидели её, и не от того, что он ушёл, а от того, что она, нечаянно, не подумав, очень оскорбила его своим поступком. Ей было мучительно больно, что она так обидела его – да ещё и из-за такой ерунды. Ведь, право, это совсем неважно, какая у тебя щётка для волос и из чего ты шьёшь свои рубашки… Хотя, нет: важно, конечно. Но и близко не стоит того, чтобы из-за этой глупости ранить гордость человека, которого любишь.

Промаявшись с час своими терзаниями, Рэми поняла, что дожидаться вечера будет слишком мучительно, и отправилась на поиски мужа.

Уже неплохо разбираясь в местных порядках, она первым делом пошла в ратушу – лучшее место для того, кто хочет набрести на след неуловимого ралэса.

Опыт прошлых поисков не подвёл: Эртан благополучно отыскался именно в ратуше, в своём рабочем кабинете.

– Г'эми, – встав, обречённо констатировал он с ощутимым марианским акцентом, какого она никогда в его исполнении не слышала.

Она застыла у порога, облокотившись спиной на дверь и не решаясь пройти вперёд.

– Ты обещал не оставлять меня даже в ссорах! – срывающимся голосом обличала она, защищая своё право прийти.

Он сжал и разжал кулаки, повёл подбородком в сторону и терпеливо пояснил:

– Мы не ссоримся, и уж тем паче я и не думал тебя оставлять.

Рэми скептически приподняла бровь, красноречивым взглядом окинув кабинет.

– Я здесь работаю, вообще-то! – открестился от этого скепсиса он, садясь обратно и берясь за стопку бумаг.

Она всё же прошла ближе, присела на краешек стола. Её поникшие плечи говорили о её настроении лучше любых слов.

Её приход вызвал у него раздражение. Он был зол, оскорблён, и даже возмущён всей этой ситуацией. Ему хотелось побыть одному, разобраться со своими чувствами, успокоиться, и уж вечером, когда он будет способен на адекватный разговор, обсудить произошедшее толком. Сейчас же он не чувствовал себя готовым к беседам подобного рода: ему хотелось упрекать, обвинять и жёстко защищать свои границы, что неизбежно причиняло бы ей боль, а он совсем не хотел причинять ей боль.

– Рэми, – собрав остатки терпения в кулак, мягко попробовал он объяснить свою позицию ещё раз: – Мне правда нужно время чтобы слегка остыть. Я не хочу наговорить тебе злых вещей, о которых потом буду жалеть.

Она посмотрела на него угрюмо. На её лице застыло выражение непоколебимого упрямства, когда она ответила:

– А я не хочу, чтобы ты справлялся с этим один.

Он тяжело вздохнул, осознав, что отделаться от неё не получится, и сделал приглашающий жест:

– Ну, тогда иди сюда.

Она молча перебралась к нему на колени.

– Пойми, – начал втолковывать он, – Мариан действительно сильно отличается от Ниии, в том числе, и в отношении к финансам. Наша семья привыкла жить экономно, Рэми, но это не значит, что мы не способны обеспечить тебя всем необходимым.

По правде сказать, ничего так уж необходимого в привезённых вещицах не было; если бы речь шла именно о необходимом, Рэми, естественно, обратилась бы к Эртану. Но дело было во всяких безделушках, предметах роскоши и прочих мелочах, без которых вполне можно обойтись!

Она попыталась это объяснить; сумбурно и сложно, как и всегда с нею бывало, однако он уловил суть её смятения и заверил:

– Когда я говорил «всем необходимым», я имел в виду не «необходимым для жизни», а вообще необходимым. Для того, чтобы чувствовать себя счастливой, для того, чтобы тебе было комфортно. Что там тебе было нужно? Красивое зеркало, рубашка из тонкой ткани? Не разорились бы, – заверил он.

– Но мне не хотелось никого напрягать! – пожаловалась Рэми, которой всё ещё казалось, что все эти желанные ей предметы роскоши, определённо, пробили бы в финансах А-Ларресов ощутимую брешь. Во всяком случае, сумму такого рода точно можно было приспособить к какому-нибудь более важному и неотложному делу.