Фокус явно удался, потому что Элпи досадливо всплеснула руками и поинтересовалась:

– В чём дело-то?

Рэми помялась. Отвела взгляд. Покраснела. Жалобно посмотрела через ресницы. Тихо, но твёрдо сказала:

– Я не понимаю, почему ты так поступаешь с Рассэлом.

Ни на секунду не изменившись в лице, Элпи приподняла брови и переспросила:

– С Рассэлом? Не понимаю, о чём ты, – открестилась она и получила в ответ полный укоризны взгляд. Однако пронять матёрую интриганку такими приёмами оказалось непросто, и Рэми решила зайти с тяжёлой артиллерии: начать торги.

Лукаво улыбнувшись, она пооглядывала беседку, побросала на противницу озорные взгляды и завлекающим голосом произнесла:

– А я знаю, почему ты Эртану не нравишься!

Элпи заход оценила милой хищной улыбкой. Наклонив головку, она сладко уточнила:

– Расскажешь, если я оставлю в покое Рассэла?

– Расскажу, – подтвердила Рэми, взглядом и тоном обещая, что тайна того стоит.

Возможно, в иной момент такое предложение не произвело бы на Элпи никакого впечатления, но тут на руку Рэми играло то обстоятельство, что противница её находилась в растрёпанных чувствах. Понимаете ли, после той истории с ночёвкой у А-Лерси Рейн стал вести себя с Элпи крайне холодно и нарочито держался на расстоянии. Элпи была оскорблена до глубины души; она сделала неизбежный вывод, что Рейна всегда интересовала только и исключительно возможность однажды перевести их отношения в горизонтальную плоскость. Узнав же, что подобные перспективы ему не светят (либо светят, если пойти традиционным путём честного человека), он явно потерял к девушке всякий интерес. Это оскорбляло, это обижало, это ранило, в конце-то концов! Элпи была уверена твёрдо и незыблемо, что старший А-Лерси давным-давно у неё на крючке – а тут, оказывается, ничего и не было, кроме его планов на приятный досуг в женских объятьях.

Это обстоятельство не только ранило её самолюбие; это нанесло решительный и мощный удар по её женской уверенности в себе. Элпи засомневалась в том, что может привлечь мужчину иначе, чем на пару ночей. В свете этих сомнений узнать секрет холодности Эртана казалось ей хорошей сделкой: быть может, это даст ей ключ к тому, что она делает не так, и почему ей не удаётся привязать в себе мужчину иначе, чем банальным желанием?

Рэми не разочаровала, сумев сказать то, что Элпи даже в голову не приходило:

– Ты ведь никогда не бываешь собой. Всё время притворяешься, чтобы понравиться, – пояснила она. – Эртану подобные игры неинтересны, ему важна суть человека. Чем больше из кожи лезть, пытаясь ему понравиться, тем больше будешь его раздражать.

Элпи тщательно спрятала своё потрясение и с некоторой язвительной насмешкой переспросила:

– Не боишься, что я воспользуюсь этим секретом, чтобы его очаровать?

Иронично прищурив глаза, Рэми отпарировала:

– А с чего ты взяла, что твоя истинная суть его очарует? И потом, Элпи, – очаровательная нежная улыбка, – ты же не дура, чтобы ссориться со мной, правда?

Наморщив нос, Элпи согласилась, что таки да, ссориться с союзницей по женскому вопросу ей не с руки.

– К слову об этом, – вдруг спохватилась Рэми, – мы так и не дожали Рейна! – с огорчением поморщилась она.

В этот момент до Элпи дошло, что со времён их первой встречи принцесса явно поднаторела в деле интриг и манипуляций.

– Клятые А-Ларресы, – вздохнула красавица, изящно ссутулившись и опершись подбородком на кулачок.

Точнее, конечно, совсем не на кулачок: пальцы были аккуратно и элегантно изогнуты, чтобы грамотно подчеркнуть овал лица. Да и оперлась она чисто для виду: на деле едва касалась, ведь, если опереться по-настоящему, на щеках и шее появятся некрасивые складки.

Мило поморгав, Рэми переспросила:

– Прости, я, кажется, задумалась. Ты что-то сказала?

– Сказала, – уныло согласилась Элпи. – Что поговорю с Рейном.

– Ты настоящее чудо, – с искренней радостью заверила её Рэми, наклоняясь и касаясь рукой плеча. – Просто не знаю, как бы я без тебя справилась! – глаза её сияли самой неподдельной симпатией.

«Клятые А-Ларресы!» – ещё раз подумала Элпи, уже не озвучивая этого очевидного вывода. Потому что в искренности Рэми она не сомневалась – как и в том, что подавалась эта искренность вполне осознанно и целенаправленно, и защищаться от неё будет не легче, чем от любых других представителей этой семейки.

Ничего не оставалось, кроме как после завтрака сорваться и напроситься к уезжающему Рейну в компанию. Тот выразил своё отношение к идее выдвинуться в родные края вместе презрительным взглядом и поджатыми губами, но причин отказывать хрупкой девушке в своём надёжном сопровождении не нашёл.

Долго ехали молча: Рейн размышлял о чём-то своём и явно не стремился вступать в разговор, а Элпи обдумывала так и сяк сказанные Рэми откровения. В какой-то момент ей даже стало казаться, что её разыграли. Ведь всю свою жизнь она полагала, что понравиться мужчине можно только тем, чтобы подстраиваться под его ожидания и вкусы: и вся её жизнь подтверждала, что так оно и есть. Ну, кроме Эртана, но кто его знает, он вообще ралэс, так что пример непоказательный. Да и история с Рейном – ведь она разонравилась ему в тот самый момент, когда он обнаружил, что его ожидания не оправдываются, и что она не такая, как он предполагал!

«А собственно, почему меня должно это тревожить?» – нахмурилась Элпи, не понимая, какое ей вообще дело до ожиданий этого угрюмого самовлюблённого бизона!

Придя к несомненному выводу, что ей на это основательно плевать, она решила приступить к своему основному замыслу:

– Ре-ейн, – привлекла она внимание спутника, но удостоилась только хмурого недружелюбного взгляда из-под бровей.

Сперва привычно надув губки и построив брови домиком, Элпи тут же решила, что, коль скоро ей нет дела до его мнения, то можно и не тратить на него свои чары, поэтому вернулась к простому скучному выражению лица – чем нечаянно крайне его удивила, – и сухо перешла к сути дела:

– Касательно нашего вопроса о правах женщин, помнишь? Ты планируешь с нами сотрудничать? – спросила она в лоб, чего не делала вообще никогда за всю свою осознанную жизнь.

Каменное лицо Рейна было лучшим свидетельством его немалого смятения. Ему доводилось видеть Элпи разной и наблюдать её игру со всех ракурсов. Он знал наизусть добрую половину её уловок, мог по памяти нарисовать каждый нюанс мимики и достоверно передразнить каждую интонацию. Но это безразличное выражение, которое даже делало её некрасивой – он, наверно, впервые видел её некрасивой! – но этот сухой тон и деловой подход!

Он не мог понять этой новой игры и её целей, в растерянности не знал, как не попасть в столь непонятную ловушку, и всё, что смог сделать – осторожно, словно идя по незнакомому болоту, ответить: