– Спасибо, – пробормотал Алек.

– Лорд Вестон… вот к кому стоит присмотреться. Глупец. На месте леди Вестон я бы отравила эту девицу, но не думаю, что она ее убила. У нее недостаточно смелости. – Она засмеялась смехом, который больше походил на лай. – Я вас шокировала, мисс Донован?

– До ужаса.

Она снова засмеялась своим скрипучим смехом.

– Вы мне нравитесь, несмотря на то что вы из этих чертовых колонистов. Я потеряла сына в вашей войне за независимость.

Черт побери. Кендра не знала, что сказать.

– Младшего сына, он не претендовал на герцогский титул. Но все равно мне нравился этот мальчишка, – сказала она угрюмо и обратила свой взор на пол.

– Слышала, что вы проводите расследование, мисс Донован, – сказала леди Сент-Джеймс, внимательно посмотрев на Кендру. – Кто, как вы думаете, убил эту особу?

– Расследование еще продолжается.

Вдовствующая герцогиня на этих словах повернулась к ней и опять рассмеялась своим лающим смехом.

– Поставила вас на место, Анна, – затем она задумчиво добавила: – Мне нужно взглянуть на голову лорда Вестона в следующий раз, когда увижу его.

– Его голову? – спросила, нахмурившись, озадаченная Ребекка.

– Да, его голову. Вы что, глухая, девочка моя? – Вдовствующая герцогиня повернулась к Алеку и подняла на него взгляд. – У вас, кажется, голова прекрасной формы, хотя сложно сказать из-за всех этих ваших волос. Ну-ка наклонитесь, мой мальчик.

Алек посмотрел на нее с сомнением, но подчинился и наклонился довольно низко, чтобы старушка могла провести своими когтями по его густым темно-каштановым волосам.

– Да-да. Превосходная голова. Сатклифф – не убийца.

– Спасибо, мадам, – сказал маркиз, выпрямившись.

Ребекка улыбнулась.

– Вижу, что вы поклонница Франца Йозефа Галля, ваша светлость. – Она взглянула на Кендру и объяснила: – Мистер Галль – приверженец краниоскопии.

– Полагаю, сейчас это называется френология, – поправила ее леди Сент-Джеймс.

Вдовствующая герцогиня ударила своей тростью, чтобы привлечь их внимание.

– Краниоскопия или френология – неважно, как называется, это безошибочный способ определить чей-либо характер. Я начала активно изучать эту науку и могу сказать, что у Сатклиффа голова очень хорошей формы с не слишком выступающими бугорками, которые являются показателем природы убийцы.

Кендра уставилась на старушку. Она не выглядела наивной. Но в это время эта псевдонаука только набирала популярность. Даже Томас Эдисон проникнется этим течением до того, как френологию разоблачат.

– Не думаю, что вы сможете выступить в мою защиту в палате лордов, мадам, – сказал Алек.

Вдовствующая герцогиня криво улыбнулась.

– Я бы могла, мой мальчик. Нужно же кому-то отправить всех этих хлыщей в будущее. Прогресс не остановишь.

Кендра прикусила язык. Не то чтобы она не слышала какие-то сумасшедшие теории и в двадцать первом веке. Она подумала, что сейчас Ребекка ответит на слова старушки, но ее отвлекло какое-то жужжание. Кендра расслышала возгласы удивления и бормотание от окружающих их людей.

Она развернулась, чтобы посмотреть, что могло вызвать этот переполох, когда леди Сент-Джеймс с трудом выдавила:

– Боже мой. Да неужели это?..

– Вальс, – произнесла нараспев вдовствующая герцогиня. – Леди Огилви дает вальс. Умная девчонка. Было ужасно тухло, но теперь об этом бале будут говорить все. Пойдемте, Анна, мне нужно на это посмотреть. Доброго вечера. – Старушка растерянно им кивнула и схватила леди Сент-Джеймс за руку в поисках поддержки, когда они начали пробираться сквозь водоворот людей, занимающих места поближе в желании стать свидетелями скандального танца.

Ребекка засмеялась.

– Не все радовались бы такому развитию событий.

– Точно не леди Этвуд, – согласилась Кендра.

– Думаю, графиня может изменить свое мнение, когда поймет, что это означает для нас. – Ребекка посмотрела на Алека. – Ты больше не будешь излюбленной темой для сплетен в Лондоне, Сатклифф. Это уже какой-то прогресс, не так ли, мисс Донован?

Но Кендра не слушала. Ее взгляд бродил по бальной комнате, останавливаясь на танцовщицах, яркие юбки которых касались партнеров. Ее опять охватило то странное чувство, тихий ужас, разрывающий ей желудок, он говорил о том, что она что-то не замечает, кусочек пазла, способный изменить все.

Кендра не могла уснуть. Она разглядывала балдахин над своей кроватью, шелк блестел и был единственным светлым пятном в темных тенях, наводнивших ее спальню. Было около двух часов ночи, огонь в камине уже был скорее похож на холодные угли, чем на горящие красные угольки. Она перевернулась на бок. И так как это ничего особенно не изменило, она снова сменила позицию. Она очень устала. Но ее мозг продолжал бодрствовать, в ее голове то и дело всплывали обрывочные мысли.

Спустя еще десять минут она сдалась. Выбралась из-под одеял, в которые были завернуты ее ноги, и надела бархатный халат, который Молли вешала на стул каждый вечер. Завязывая пояс, она нащупала под стулом тапки и с радостью ощутила их приятное тепло, надев их. В своей квартире в Вирджинии она никогда не носила тапки. Когда она вставала посреди ночи, чтобы еще раз проверить файлы, она передвигалась босиком. Даже глубокой зимой, потому что там у нее было центральное отопление. Она точно не помнила, когда оно будет изобретено, но пока что были только камины с углем и деревом, которые должным образом не справлялись с этой задачей.

Вернувшись к постели, она заметила на прикроватном столике коробку с кремнем. На то, чтобы зажечь свечу, у нее ушло около семи минут, что вообще-то было не так уж и плохо для женщины, которая выросла среди выключателей и пультов управления (она себе так, по крайней мере, говорила). Она подошла к двери, освещая себе путь слабым сиянием свечи. В коридоре она остановилась, половицы скрипели под тяжестью ее веса, звук был невероятно громким в тишине дома. Пламя свечи едва пробивало кромешную тьму коридора.

Она продолжила идти и с легкостью открыла дверь в кабинет. Оказавшись внутри, следующие несколько минут она зажигала пару свечей на обоих столах. Лакей закрыл окна ставнями, но она все равно еще слышала, как стекла дребезжат на ветру. Ей хотелось бы разжечь камин, но она решила, что не сможет это сделать. Она прошлась по комнате до декантеров и вытащила затычку из того, что был наполнен бренди. Налила немного себе в стакан, воткнула на место затычку и поднесла стакан к губам.

– Ты часто так делаешь… проникаешь сюда глубокой ночью, чтобы пригубить что-то из запасов герцога?

Кендра чуть не выронила стакан, обернулась и положила руку на свое колотящееся сердце.

– Боже мой. Алек. Ты хочешь, чтобы у меня случился сердечный приступ?