напрягши свою память, я начала пересказывать, как запомнила из книги и фильма, "Три мушкетёра" Дюма. Надя внимательно слушала, ахала, в особо щепетильных местах шмыгала носом.

За окнами давно стемнело и начал усиливаться ветер. Я переживала, лишь бы не началась затяжная непогода. Мы свои поля, которые были готовы к уборке, уже убрали с помощью новомодной жатки и даже некоторые крестьянские наделы. Нынче, благодаря жатке, народу на уборке столько много не требовалось, и я с чистой совестью лишних всех отправила на их собственные наделы. А наделы тех, кто был занят на моих полях, мы им убрали за пару дней. В конце концов, у меня не колхоз-миллионер с необъятными пашнями. И завтра намеревались перебраться на федоткинские поля.

Поэтому я и переживала за погоду, лишь бы не пошли дожди. Но внезапно, сквозь шум ветра мы уловили скрип ворот ограды, стук копыт по булыжнику подъездной аллее, голоса людей у крыльца. Побросав свое рукоделие в сторону, мы с Надей, толкаясь в дверях гостиной, выскочили в холл. Там уже у распахнутых дверей стоял Трофим и входил Андрей.

Мы обе, радостно взвизгнули, кинулись к нему. Я так просто подпрыгнула и повисла на нем, зацепившись, как обезьянка, за одежду. Слезы облегчения и радости сами катились по щекам, я их не замечала, лихорадочно целуя туда, куда дотягивалась. В основном это было пропыленное летнее пальто-крылатка и выпирающий из ворота галстук. Так что все прилично было. С другой стороны на нем висела Надя, так же подвывая, как и я.

Растерянный от столь бурной встречи, да и от наличия своей сестры в моем доме, Андрей поддерживал нас на весу обеими руками и уговаривал отцепиться и дать ему снять верхнюю одежду. Но мы мотали головами и продолжали слезоразлив. Наконец, поняв, что от уговоров толку не будет, он рявкнул вполне по уставу, и мы его освободили. Пока Андрей отдавал пальто и цилиндр стоящему у дверей Трофиму, я вспомнила о своих обязанностях хозяйки и, шмыгая носом, понеслась на кухню отдавать распоряжения насчёт позднего ужина и чая для нас с Надей.

И мы повлекли долгожданного гостя в столовую, куда и был подан вскоре ужин. Мы пили чай, а Андрей ужинал, ухитряясь попутно рассказывать все свои дорожные приключения и хождения по инстанциям в Смоленске. Нас, конечно, больше всего интересовал результат — удалось ли получить опеку или нет. И почему так долго его не было.

Урраа!! У нас все получилось! И теперь Андрей Петрович Заварзин — мой официальный опекун до декабря месяца. Но, как сказал Андрей, дело это оказалось непростым и очень помогло и ходатайство отца Василия перед епархией, и обращение наших светских властей и друзей. А то, что опекун не может жениться на опекаемой — так мы все равно раньше Святок свадьбу и не планировали. К тому времени любая опека надо мной закончится.

Задержало Андрея и то обстоятельство, что пришлось проводить расследование по тому решению об опеке, что осталось у меня в руках после побега дядюшки и его компаньона. Решение это было признано фальшивым, оно нигде не было зарегистрированным. Нашли и "автора" сей цидули. Им оказался мелкий чиновник из письмоводительского отдела губернатора. За небольшую мзду он и сочинил сей докУмент. Забыв напрочь о скончавшемся не так давно епископе, который и принимал участие в заседаниях Опекунского Совета. Зато, к моему счастью, об этом не забыл отец Василий.

Время пребывания в губернии пришлось продлить и для того, чтобы зарегистрировать документ во всех нужных инстанциях. Но теперь уже ни к чему не придраться. Попутно жених выполнил и мои просьбы. Купил агар-агар в аптеках, цена и в самом деле там была ниже, чем в Вязьме. Посетил и скотобойню. Там про желатин знали, но не занимались им — не было спроса. Поскольку Андрей оставил заявку и часть оплаты в виде аванса, то пообещали в течение месяца прислать заказанный товар. Вот и хорошо! В отличие от заморского агара, местный желатин будет все равно дешевле.

Конечно, в ночь я не отпустила своих гостей, оставила их у себя. Только утром, после завтрака, они двинулись к себе в Федоткино. Погода, слава Богу, не ухудшилась, ветер немного уменьшился, гнал по небу небольшие облака, особого тепла не было, но и дождя тоже. Поэтому за коляской Заварзиных пара лошадей тянула нашу жатку, двое обученных обращаться с нею крестьян сидели в телеге, так же как и Яков Семёнович. Надо помочь соседям, тем более что почти теперь все эти земли наши общие.

И понеслась уборочная во все лопатки. Порой мне казалось, что время в сутках то уменьшалось, то увеличивалось на пару — тройку часов. Но все зерновые мы успели убрать до непогоды, и теперь под крышей можно спокойно домолотить зерно, просушить его и провеять. Успели убрать свое зерно и мои крестьяне, что не могло не радовать, меньше потерь зерна — больше будет муки для хлеба в течение года.

С помощью нашей новинки успели с уборочной и в поместье Заварзиных. Выпавшие впоследствии погожие деньки мы потратили на выкопку картофеля. Несмотря на пробную посадку и все перипетии, выпавшие на это поле, урожай был отличный. Подсушив клубни, сразу провели калибровку — отложили семенной материал, часть продуктового картофеля — для собственного потребления, оставшиеся я поделила сразу на две части. Одну часть повезём в Москву осенью, а вот вторую часть будем продавать весной, когда повысится цена и спрос. Точно так же поделим и зерно.

Крупяные культуры — тут нам и продавать нечего, самим бы свои нужды перекрыть. Сеяли их в каждом хозяйстве, но понемногу. В основном это были просо и овес. Я надеялась в первопрестольной найти семян гречи. Ещё проблема была в том, что крупорушка на всю волость была одна, за Вестинками. Поэтому на очередном собрании нашего ООО мы задумались о постройке на следующий год собственной крупорушка на речке Пчелке.

Ещё одно важное решение мы приняли на этом собрании. Мы решили в этом году отказаться от продажи своих запасов прасолам. Не хотелось, затратив столько трудов, продавать все это по низким ценам. Мы решили, что массовый товар — зерно и то, что мы можем ещё добавить, повезём сами большим обозом. Конечно, некоторые сомневались, было страшно отойти от привычных действий. Но в этом