— А что нам, собственно, может угрожать? — размышлял вслух Эша. — Три сиуна — это серьезно, конечно. К тому же зеленоглазый считает, что они будут более изощренны, чем предыдущие. Хотя меня более всего напрягла Кессар. Не то чтобы я не умею плавать, не знаю, может быть, и умею, но противостоять стихии — дело гиблое. С этой точки зрения, ни Сакува, ни Эшар, ни Хара особой опасности не представляют. Только вообразим себе, какая может быть стихия от правителя разума и зрения, от крови или страсти, от смерти со всей ее ненавистью и безупречностью?

— Что-что, а страсть — это самая настоящая стихия, — заметила Илалиджа. — Да-да, и в Пустоте тоже, сколько бы вы не представляли ее в виде выгребной ямы.

— Да и смерть не так проста, — вставил слово Шалигай. — По мне, так какой-нибудь мор ничем не лучше стихии.

— Гадать — не копать, — подала голос Теша. — Лучше бы представили, как мы будем сражаться с Аршем. Я правильно поняла, что он теперь вроде бы не простой воин?

— Скорее всего, — кивнул Кай.

— Смотри-ка! — воскликнул Эша. — А ведь я не удивлюсь, если мы и вправду окажемся на краю земли! Надеюсь, больше никому не придет в голову переламывать равнину?

Горизонт или и в самом деле край земли приближался с каждым шагом. Арме уже не терпелось посмотреть, что за ним, но, не подойдя к самому краю, сделать этого было невозможно. Равнина же слегка поднималась вверх, словно намеревалась усилить любопытство всякого путника. В довершение всего и дорога вздымалась на изрядную высоту. Так что причина для ворчания Эша имелась самая прямая, старику опять пришлось взбираться в гору.

— Я понимаю, когда идешь туда, куда надо, — бормотал он, карабкаясь вслед за спутниками и даже иногда помогая себе руками, — но когда идешь неведомо куда, то поругать всякий косогор, болото — совершенно необходимое дело. От ругани производится успокоение головы, сердца и даже некоторое отдохновение.

— Если бы от нее еще и путь прояснялся, — остановился на краю земли Кай.

Арма поднялась на гребень вслед за зеленоглазым и замерла. Салпа, Запретная долина или изрядная ее часть заканчивалась. Дорога, а вместе с нею и равнина — обрывались. Под ногами путников зияла пропасть, дна у которой не было, а если и было — рассмотреть его не имелось никакой возможности, потому как внизу ползли облака.

— Никакой веревки не хватит, — пробормотал Эша, осторожно ложась на край равнины. — До облаков не хватит. Сверху стенка вроде гранитная, но что ниже — не представляю. Да тут тысяча локтей только до облаков, а уж что ниже, только… сиунам известно.

— Там Анда? — протянула руку вперед Теша.

— Не знаю, — покачал головой Кай. — Но где-то она определенно есть. И уж если дорога обрывается над обрывом…

— То она совершенно точно должна продолжиться внизу, — заметила Илалиджа.

— А если она не продолжится, то мы окажемся в Анде, — закончил мысль Эша.

— Или в трактире, — добавил Шалигай. — Кто-то говорил, что мы должны оказаться там еще раз?

— Ты что? — сел Эша. — Неужели догадался, что единственный способ вынести из Запретной долины хоть какое богатство, так это потратить все монеты на еду и как следует набить живот?

— К сожалению, я не верблюд, — заметил Шалигай. — И вообще, я не согласен с тем, что я гнусный тип. Золото, что я несу, я ни у кого не украл. А если бы я хотел гибели Каю, да кому бы то ни было, то лучшего момента не сыскать. Толкнул — и готово. Либо расправляй крылышки, либо в лепешку. И никакая пустотная мазь не поможет.

— Господин Кай, — послышался голос Кишта. — Вот, я нашел. Блеснуло в траве, я прошел и увидел. Это лежало в полусотне шагов к западу по краю обрыва. Смотри. — Хиланец протянул руку. На его ладони лежала красная лента.

— Дочь Муриджана дает о себе знать, — заметила Илалиджа.

— Или ее похитители заманивают нас в ловушку, — предположила Теша.

— Меня устраивают оба исхода, — сказал Кай.

Спуск с обрыва обнаружился через пару лиг. Величественную каменную стену, по гребню которой шли спутники, пересекала складка, и вдоль нее довольно круто вниз уходила тропа. Судя по следам, не так уж давно по тропе прошел конный отряд.

— Вчера, — пошевелил ноздрями Эша. — Вчера прошли. Кони хорошие, и кормят их хорошо. Зерном. Но по такому уклону лошадей вели под уздцы, это точно.

— Я была бы не против, если бы и меня кто-нибудь взял под уздцы, — с опаской посмотрела на узкий барьер Теша.

— Там, где уздцы, там и седло, — заметил Эша и с сожалением вздохнул: — Но это забава для молодых. Зато теперь каждый поймет, что спуск гораздо более трудное дело, чем подъем. Станете стариками, почувствуете на своей шкуре. Старик спускается каждый день, каждую минуту. Посмотришь, вон он вроде лезет на дерево, а на самом деле спускается.

— В таком случае на этот спуск у тебя есть приличная компания, Эша, — заметила Илалиджа.

— Шалигай, — окликнул хиланца Кай. — Насколько я знаю, ловчих иши учат разному, но в том числе запоминать дорогу?

— А мы разве будем возвращаться? — удивился Шалигай.

— Нет, — успокоил его Кай. — Но нужно будет проверить, есть ли внизу продолжение дороги. По гребню мы прошли две лиги. Сейчас начинается спуск в ту же сторону. Возможно, тропа будет поворачивать, увеличивать или уменьшать уклон. После того как мы спустимся, ты сможешь точно сказать, сколько нам нужно будет пройти, чтобы оказаться в том месте, где дорога оборвалась?

— Конечно, — расплылся в улыбке Шалигай. — Можешь на меня положиться.

— Зачем тебе это? — удивленно прошептала Арма. — Я бы сказала тебе и сама.

— Пусть думает о дороге, а не о золотых в собственном мешке, — подмигнул Арме Кай. — А уж сколько нам останется, чтобы вернуться к дороге, я буду знать с точностью до шага и сам. Что ж, — он обернулся к спутникам, — нас осталось семеро. И я скажу, что никому из погибших я не желал смерти. И никто из выживших не бежал от нее. Пусть тем, кому повезло, везение не изменит.

— Примерно так и я хотел бы высказаться, — высморкался Эша. — Но не успел. Как-нибудь в другой раз теперь. Вы уж не обессудьте, друзья, но я пойду последним. Зато за собственный тыл вы можете не беспокоиться.

Спуск оказался и впрямь тяжелым. Одно утешало Арму, что враг шел этой же тропой с лошадьми, а значит, ему было еще тяжелее. Хотя ветер, который дул со стороны пропасти и прижимал путников к стене, облегчал спуск, но не в качестве послабления, а только в виде поддержки от случайного падения. До облаков тропа не изменила ни направления, ни уклона. Такой же она осталась и в облаках, но камни стали мокрыми, да и одежда тут же отсырела. Едва тропу заволокло туманом, как за спиной начал чихать и кашлять Эша. Старик плевался на каждом шагу и жаловался, что, оказывается, облака вовсе не мягкие и не пушистые, хотя если их как следует отжать…

Облака закончились вдруг. Именно в этом месте дорога ныряла в каменный грот, чтобы после крутого спуска вновь выбраться на поверхность стены и вести путников уже в обратную сторону, но Кай остановился у арки и принялся всматриваться в пропасть.