На краткий миг их взгляды встретились.

В лице лорда больше не было ни тени высокомерия или превосходства. Только мучительная боль, с которой он едва ли мог бороться. Девушка сжала руку Арлена, но тот и сам уже видел, что с недавним противником творится неладное.

***

Настроение в покоях лорда и за их пределами царило тревожное. Слуги, и прежде бесшумные, теперь вовсе напоминали тени. Джес сидел на нижней ступени лестницы, уткнувшись лицом в ладони. Забыв недавние разногласия, Ирвис наполнил водой узкий стакан и протянул его камердинеру. Тот лишь горько всхлипнул в ответ.

В спальне хозяина дома было не лучше. Сквозь шторы в комнату заглядывала луна, освещая своим холодным светом мертвенно бледные щеки лежавшего на постели. Эвелисе не хватало мужества повернуть головы. Она стояла уткнувшись в плечо Арлена и лишь иногда вздрагивала от беззвучных рыданий.

Доктор, державший лорда Гартеса за запястье, становился все мрачнее.

– Боюсь, тут я не в силах помочь, – наконец произнес он, покачав головой. – Сердце.

– Неужели вы совсем ничего не можете сделать? – в голосе лорда Реймеса послышались тяжелые нотки.

– Я бы мог пустить кровь, но боюсь это только ускорит кончину.

– Не нужно. – Арлен хмуро смотрел, как доктор складывает в сумку инструменты, и неловко поклонившись, уходит.

Эвелиса неслышно всхлипнула. Мужчина нежно погладил ее по волосам и крепче прижал к себе. Слишком много произошло, для одного дня.

– Это еще ничего не значит, – произнес он, по большей части для себя, – Скоро прибудет еще один лекарь, кроме того, я отписал доктору Медси. Твой отец обязательно вернется к жизни, и своим нравом отравит нам еще не один счастливый час. – Арлен невесело улыбнулся.

– Отчего так? – охрипшим от слез голосом произнесла девушка, – Я так мало его знала, но хотела заслужить его доброе отношение. Чтобы глядя на меня он испытывал гордость… А несколько часов назад, узнав, что он собирается сделать… я почти возненавидела его… – она некоторое время помолчала, – Теперь же так горько… и страшно, что он может уйти…

Лорд Реймес снова провел рукой по ее волосам. В памяти с необычайной ясностью просыпались события из далекого прошлого.

– …я считаю, что подобное упорство бесценно. Мы должны дать мальчишке еще один шанс. – в волосах лорда Гартеса еще нет седины, а возле глаз только намечаются первые морщины. – В указе не оговаривается количество попыток.

И пьянящий восторг, когда именитые лорды позволяют вновь держать экзамен.

Спустя всего пару недель новая встреча, уже в коридорах заветной академии. Форма затянута так, что не выдохнуть, но это неудобство лишь усиливает причастность к лучшему учебному заведению.

– Уже освоился? Ты должен стать одним из лучших. Мне не хотелось бы жалеть о своем поручительстве. – лицо лорда серьезно, а в глазах мелькает улыбка. В те времена лорд Гартес еще умел улыбаться от сердца.

– Он справится. – Арлен задумчиво смотрел на мерцающий огонек свечи. – Я помню твоего отца совсем другим. Лорд Гартес ценил упорство в других, считал, что каждый имеет право на второй шанс. Когда я учился в королевской военной академии, то восхищался им. Более того, он был единственным человеком, на которого я всегда равнялся и которому стремился подражать. Знаешь, почему ему так преданы слуги? Потому что он умеет быть к ним великодушным. Еще в юные годы я слышал, как он позволил кухарке поселить престарелую мать в комнате для слуг, чтобы женщина не разрывалась между службой и домом. Или отправлял сыновей прислуги на обучение, если те выказывали склонность к какому-то ремеслу. Среди знатных семей, подобное встречается не так часто.

Эвелиса подняла на мужчину влажные от слез глаза.

– Я не знала…

– Это было давно. А потом его единственного сына унесла туманная лихорадка… Лорд Гартес пытался справиться с горем, но потеря и леди Гартес сильно надломила его. Он почти год находился словно в оцепенении, а потом вернулся совершенно другим человеком… – мужчина покачал головой. – Тяжело в этом признаваться, но отчасти я понимаю его. Понимаю, каково это – потерять все, ради чего жил, и проводить каждый день, задыхаясь от собственной беспомощности. В сердце копится столько яда, что невольно выплескиваешь его на других, виноватых лишь в том, что оказались поблизости. Но… если бы он не промахнулся сегодня, я бы возненавидел его до конца дней. И могу сказать, что он бы тоже никогда себя не простил… Арлен мягко сжал пальцы Эвелисы. – Сегодня был тяжелый день. Для всех. Тебе стоит немного отдохнуть.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Мне лучше остаться здесь…

– Если будет необходимость, я сразу тебя позову, – мужчина коснулся ее щеки, – Я ни на шаг не отойду от твоего отца. Дождусь второго доктора, а если понадобится пошлю и за третьим. К утру потянутся любопытные и сочувствующие, и тебе нужны будут силы, чтобы их встретить.

После долгого молчания, Эвелиса коротко кивнула. Новый день действительно мог принести что угодно и к этому следовало быть готовой.

Оставшись один Арлен переставил свечу с окна на маленький стол, поправил подушку и устало опустился на стул, стоявший у кровати. В голове теснилось множество мыслей. Он действительно знал лорда Гартеса – умного, великодушного, полного жизни. И знал другого – желчного, презирающего всех кроме себя, равнодушного к чувствам других. Кто же из двух сейчас лежал напротив? Неважно. Лорд Реймес не желал гибели ни тому, ни другому.

Неожиданно рука на одеяле чуть дрогнула. Мужчина поднял голову и встретился с таким же уставшим взглядом. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем лорд Гартес сжал пальцы и прерывисто вдохнул, будто желая что-то сказать.

– Лорд… лорд Рейм… – просипел он, едва шевеля губами.

– Ваша светлость, вам сейчас не нужно напрягаться. Скоро прибудет…

Пожилой мужчина поморщился и остановил его движением руки.

– Мальчишка… Ты должен… – чуть слышно прошептал он, – Должен пообещать…

Арлен склонился чуть ближе, не решаясь перебивать. Каждое слово давалось лорду Гартесу с трудом, но с некоторым усилием он все же продолжил.

– Я даю свое позволение… Ты женишься на леди Авелин… Но ваш второй сын… мой внук… Он должен стать лордом Гартес, продолжить род… унаследовать этот дом и все, чем владела моя семья… Но самое главное – родовое имя… – побледнев, мужчина замолчал и только грудь его тяжело поднималась при