Как странно. Тэруко не помнила, когда последний раз пила чай в спальне. И почему на столе стоит только чайник, но нет чашек?

Девушка моргнула. На мгновение ей показалось, что чайник шевельнул лапками и подполз к краю стола.

Что за ёкайские проделки?

Время позднее, надо бы готовиться ко сну. Но Тэруко не чувствовала ни малейших признаков усталости. Разговор о Джине разбередил душу, и внутри принцессы бушевала лихая отчаянная злость. Просилась наружу, требовала выплеснуть ее.

Она вскочила.

— Я пропустила утреннюю тренировку. Пошли в зал! И позови служанку! Чтобы, когда мы вернулись, нас ждал чайник со свежим чаем! А этот, — она кивнула на столик, — пусть вымоет и унесет. И если она еще раз забудет сделать это, я велю перевести ее в поломойки!

— Ваше высочество!..

Ответа не последовало. Женщина средних лет нерешительно помялась, а потом шагнула в покои принцессы.

Управляющая слугами любила повторять, что убираться нужно в отсутствие господ. И всегда очень сердилась, когда подчиненные нарушали это правило.

Принцессы не было. Комната стояла пустой, лишь в центре на татами возвышался чайник. Тот самый, из-за которого принцесса так разгневалась.

Служанка нахмурилась. Она совершенно не помнила, ни как приносила этот чайник, ни самого чайника. На дворцовой кухне в ходу были другие, вдвое меньше и без ножек.

И почему он стоит в центре комнаты? Разве его место не на столике?

Она подошла ближе, взялась за ручку и ойкнула от неожиданности. Чайник оказался тяжелым.

Не просто тяжелым, а совершенно неподъемным. Она не сумела сдвинуть его даже на волосок.

Духи-покровители, да из чего же сделана эта посудина и что у нее внутри?

Женщина ухватилась за ручку поудобнее и рванула со всей силы. Наградой за ее усилия стал возмущенный вопль.

От неожиданности служанка отшатнулась, запнулась о край татами и шлепнулась на ягодицы. А там, где мгновение назад стоял чайник, теперь приплясывал, фыркал и ругался невысокий мохнатый человечек.

— О боги, женщина! — вопил он. — Разве можно с такой силой тянуть за хвост?! Или ты задалась целью оторвать его на память? Ты же всю шерсть повыдергала!

Служанка перевела взгляд на свою все еще сжатую в кулак руку, из которой торчал пучок светло-серого меха, и открыла рог, чтобы завизжать. Но мохнатый человечек подскочил к ней и резво сунул ей в рот невесть откуда взявшееся яблоко.

— Тише, тише, красавица, — пробормотал он. — Ну что за привычка — чуть что, сразу орать? Разве я тебя режу?

Служанка куснула яблоко. Оно было кислым, рот сразу наполнился слюной.

— Вот и правильно, — засуетился человечек. — Вот и хорошо. Кушай яблочко, красавица. Оно вкусное.

Плеваться откушенным яблоком на пол покоев принцессы было неловко, поэтому женщине пришлось прожевать все, что откусила. Мохнатый незнакомец между тем слегка приобнимал ее за плечи, поглаживал, шептал какую-то веселую и ласковую ерунду и вообще уже не казался страшным и зловредным духом.

— Вы кто? — спросила женщина, расправившись наконец с пережеванным куском.

— Так лекарь я. Слежу, чтобы принцесса и фрейлины не болели, — добродушно прогудел незнакомец. — Ты кушай, кушай яблочко, красавица. Яблоки знаешь какие для здоровья полезные!

Служанка моргнула. Перед ней и впрямь стоял господин лекарь. Тот самый, новенький, чьи изумительные полосатые хакама третий день обсуждались среди прислуги.

Ай, как нехорошо! Мужчина в такой поздний час и в женских покоях! Да еще не абы какой женщины, а самой принцессы!

— Что же вы туточки делаете, господин лекарь?

— Денно и нощно радею о здоровье ее высочества. Весь в трудах, в заботах. Ты кушай яблочко, красивая, кушай.

Рука доктора как бы невзначай скользнула с плеча на выдающуюся грудь служанки. Женщина хотела возмутиться, но отчего-то передумала.

— А что это было, господин лекарь? — нерешительно начала она.

— Что именно, милая?

Шаловливая рука меж тем начала мягко, но настойчиво ощупывать и поглаживать соблазнительную округлость. И объятия господина лекаря как-то очень быстро из дружеских и утешающих стали непозволительно крепкими.

— Ну, мохнатый такой. С хвостом. А еще чайник… — сбивчиво объясняла служанка. Слова не шли на ум, мысли убежали в низ живота. Туда, куда только что легла вторая рука неугомонного лекаря.

У служанки почти семь лет не было мужчины. С тех пор как ее мужа зарезали грабители на улице. Немолода, некрасива, да и возраст уже не тот, чтобы снова замуж выходить.

А ласки тоже хочется. Или она не женщина?

— Это от переутомления тебе почудилось, красавица, — жарко шепнул ей на ухо бесстыжий лекарь. — Я верный способ знаю, как лечить эту напасть. Вот сейчас как вылечу!

— Но…

— Никаких «но», с медициной не спорят!

Женщина охнула и, увлекаемая его руками, покорно опустилась на татами.

И впрямь невесть что мерещится. С медициной не спорят, а лекарь-то небось лучше знает.

Сёгун еще раз перечитал перехваченное у гонца письмо.

— Значит, вот как? — задумчиво протянул он. — Тэруко решила показать зубки. Кто такой этот Комацу?

— Вассал ее отца, управляющий слугами в поместье Ясукаты, — подсказал новый начальник службы безопасности. — Мы предполагаем, что принцесса собирается спрятать фрейлину в поместье.

Шин коротко рассмеялся.

— Считает себя самой умной? Нам это только на руку. Отправь письмо адресату и позаботься, чтобы девчонка беспрепятственно покинула Тэйдо. Мы перехватим ее по дороге.

Начальник службы безопасности поклонился. Хороший малый. Исполнителен, усерден. Пусть ему не хватает тонкости Кудо, зато Шин может ему доверять.

— Иди, — велел сёгун. И добавил: — Я доволен, Тоса. Очень доволен.

Охранный полог она миновала с помощью одного из тайных ходов — так получилось быстрее и без лишнего риска. Ходом десятилетиями никто не пользовался, внутри было темно и пыльно, но Мия шла уверенно. Не задумываясь, сворачивала в нужный коридор, безошибочно чувствовала рычаг, сдвигающий с места ту или иную панель.

Совсем недавно казавшийся грозным и запутанным Ши-Рю внезапно стал для нее родным, знакомым лучше горных тропок в окрестностях школы гейш.

Дом.

У входа в нужные покои она помедлила, прислушиваясь. За дверью было темно и тихо. Возможно, там вообще никто не жил. Полный людей, голосов и движения при правлении императора дворец давно стоял наполовину пустым.