как кот, очень большой рыжий кот. Для неё стало откровением, что мужское тело может быть прекрасным.

— Многие ли дамы могут похвастаться, что им прислуживает король? — спросил он, подав ей кубок, прежде чем вернуться в постель.

Беренгария улыбнулась и отпила немного сладкого белого из погребов Исаака. Но, когда она возвратила сосуд, Ричард сам не приложился к вину. Подложив под спину подушку, он воззрился на жену с выражением, которого та не могла распознать.

— Беренгуэла, если тебе ещё больно, я уверен, что знающие женщины посоветуют настойки или мази, способные помочь выздоровлению.

Так он заметил! Этого молодая королева не ожидала. Чтобы скрыть смущение, она глотнула ещё вина.

— Всё это ещё так ново для меня, — призналась Беренгария. — Это ведь всего лишь третья наша ночь вместе. Судя по ощущениям, я уверена, что смогу без помех исполнять супружеский долг. — Она подарила ему улыбку, опровергавшую формальный тон её слов. — Однако есть ещё кое-что, о чём мне хотелось бы поговорить. Я просто не знаю, с чего начать...

Протянув руку, король взял кубок и поставил его на пол.

— Выкладывай всё напрямую. Это сбережёт массу времени.

Послушать его, всё так просто!

— Ну хорошо. — Она вздохнула. — Я нисколько не хочу обидеть тебя, Ричард, честное слово. Но твой... твой мужской орган так огромен, что...

Договорить девушка не смогла, потому как её супруг разразился взрывом громового хохота. Не такой реакции она ожидала от мужа и недоумённо воззрилась на него.

— Я не над тобой смеюсь, голубка, — сказал он, с трудом переведя дыхание. — Но твоя невинность бывает по временам совершенно очаровательна! — Наклонившись, он быстро поцеловал её. — Вот что я тебе скажу. Среди лиц сильного пола не найдётся ни одного, который оскорбился бы, если его «мужской орган» назвали слишком большим.

Ей непонятна была причина его весёлости, впрочем, мужской юмор всегда сбивал её с толку. И вопреки его уверениям, она подозревала, что он смеётся над ней. Но весёлость была предпочтительнее реакции, которой Беренгария опасалась. К Джоанне подойти она не решалась, поскольку тема была слишком интимной, чтобы обсуждать её с его сестрой. Поэтому она отважилась открыться Мариам и с огромным облегчением услышала, что беде легко помочь. Но как ни тягостен был тот разговор, в случае с Ричардом получилось ещё хуже. Но отступать уже некуда.

— Больно именно в момент проникновения, — промолвила наваррка, удивляясь собственной смелости. — Потом уже намного легче. Я действительно «невинна», как ты часто мне напоминаешь, поэтому посоветовалась со сведущей в таких вещах особой, одной из фрейлин Джоанны. Та сказала, что неприятные ощущения исчезнут, если мы будем пользоваться ароматическим маслом, перед тем как...

Она замолчала в надежде, что дальнейших объяснений не требуется. Но на лице мужа отражались непонимание и ожидание.

— Ну и? — подбодрил он. — Ароматическое масло. А дальше?

Беренгария, смущённая до крайности, залилась краской. Она собиралась с духом, чтобы продолжить, но тут заметила, как уголок его губ вздёрнулся, почти едва приметно. Охваченная внезапным подозрением, наваррка села в кровати, забыв про наготу.

— Ты прекрасно понимаешь, к чему я клоню! — заявила она. — Ты просто насмехаешься надо мной!

Это вызвало новый приступ хохота с его стороны. Но заметив, что жена искренне возмущена, король подавил смех.

— Ты права, — признал он. — Я подшучиваю над тобой. Извини, Беренгуэла. Я всегда подначивал сестёр — они называли это «мучил» — и позабыл, что ты вовсе не привыкла к анжуйскому юмору.

В голосе его звучало раскаяние, но девушку оно смягчило не до конца.

— Тебе стоит помнить, Ричард, — промолвила она со всем достоинством, на какое была способна, — что я ещё только учусь быть супругой и что Памплона — совсем иной мир по сравнению с Пуатье.

— Ты права, — повторил он. — Совершенно права. Не могу обещать, что избавлюсь от своих дурных привычек за одну минуту, но я постараюсь, Беренгуэла.

В этом извинении ещё слышались шутливые нотки, но ей было уже всё равно, потому что супруг заключил её в объятья. Она прильнула головой к его груди, внимая ровному, уверенному стуку его сердца.

— Итак, попроси у своей товарки немного того масла, и завтра ночью попробуем, — сказал Ричард. Она улыбнулась и кивнула, он же взял пальцами её за подбородок и поднял лицо. — Естественно, если мне предстоит быть смазанным подобно гусю, которого подают на Михайлов день, будет справедливо, если смазывать меня будет моя жена.

Как король и ожидал, личико супруги снова залилось краской, заалела даже шея.

— Там посмотрим, голубка, — промолвил он, сжалившись. — В конечном счёте ты ещё только учишься... готовить.

Ричард достал с пола кубок, и они стали по очереди пить из него. Когда муж зевнул, Беренгарии подумала, что решаться нужно скорее. Джоанна предупреждала, что не стоит заводить серьёзные разговоры после занятий любовью, так как мужчины обычно отворачиваются и засыпают. Но только в постели у неё имелась возможность владеть вниманием супруга безраздельно. Он сменил положение, и она поняла, что действовать надо сейчас или никогда, потому как знала, что Ричард предпочитает спать на боку.

— Ричард, нам нужно поговорить.

Король приподнялся на локте, Беренгария же, прижав к груди простыню, нервно теребила свадебное кольцо, лихорадочно пытаясь найти лёгкий путь. Не найдя, она решила последовать недавнему совету супруга выкладывать всё без утайки.

— Джоанна сказала, что у тебя есть сын.

— Так и сказала? — Голос Ричард звучал ровно, не выдавая эмоций. Но наваррка уже научилась различать мелкие нюансы за непоколебимой дворцовой маской и догадалась, что супруг не рад.

— Умоляю, не сердись на неё. Она рассказала только потому, чтобы я не узнала об этом из досужей молвы. Джоанна не считает это предательством, потому как очень многим другим известно о существовании мальчика.

Ричард неохотно признал справедливость довода.

— Да, у меня есть сын, — сказал он. — Зовут Филиппом, десять лет, живёт в Пуатье.

— Вместе с матерью?

— Нет. Я взял его под опеку ещё во младенчестве.

По отрывистости ответов она поняла, что ему не по душе этот разговор. Раз мальчику сейчас десять, это означает, что зачатие произошло, когда Ричард был совсем молод, лет двадцати двух или около того. Ей подумалось, что со стороны супруга было благородно признать Филиппа, ведь многие знатные лорды не утруждают себя