Примерно в середине центрального ряда полок Норман обнаружилпрозрачный ящик с единственным, по его мнению, ценным оружием в «Базовомлагере». За шестьдесят три с половиной доллара он купил электрошокер, выдающийпри нажатии кнопки мощный (но, по-видимому, все-таки не в девяносто тысячвольт, как утверждалось на упаковке) разряд тока между двумя стальнымиконтактами. Норман считал это оружие не менее опасным, чем мелкокалиберныйпистолет, и самое приятное, что для его приобретения не надо заполнятьформуляры, указывая свое имя.

— Не жеаете риорешти атарею к неу? — осведомился продавец спулеобразной заостренной головой и заячьей губой. Надпись на его футболкеутверждала, что «ЛУЧШЕ ИМЕТЬ ПИСТОЛЕТ И НЕ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ИМ, ЧЕМ НЕ ИМЕТЬПИСТОЛЕТА, КОГДА ОН ВАМ НУЖЕН». Норману он напоминал ребенка, родившегося в результатесовокупления кровных родственников. — Это рис'ошов'ение растает от деятиойтоойатареи.

Норман с трудом понял, что хочет сказать ему продавец сзаячьей губой, и утвердительно кивнул головой:

— Две. Давайте поживем еще немного.

Молодой человек засмеялся так, словно не слышал в жизниничего более смешного, словно шутка Нормана оказалась еще забавнее, чемрекламный плакат «АРМЕЙСКИЕ ТОВАРЫ. КОТОРЫХ ВЫ НЕ НАЙДЕТЕ БОЛЬШЕ НИГДЕ», затемнаклонился, достал из-под прилавка две девятивольтовые батарейки и положил ихрядом с электрошокером «Омега».

— Ешейчак! — воскликнул продавец, опять заливаясь смехом.Норману понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что тот имеет в виду, и онрассмеялся вместе с мистером Заячья губа, а позже подумал, что именно в этотмомент он достиг сверхсветовой скорости, и окружающие его звезды превратились впрямые линии. Вперед, мистер Сулу, — в этот раз мы проскочим мимо империиКлинтон без остановки.

На украденном «темпе» он въехал в город, а затем в той егочасти, где модели на рекламных щитах, приглашающих покупать определенную маркусигарет, чаще были темнокожими, чем белыми, разыскал парикмахерскую сочаровательным названием «Обрежьте лишнее». Войдя в помещение, он обнаружилмолодого негра с усами, сидящего в старомодном парикмахерском кресле. Надев наголову наушники от «уокмена», он читал лежащий на коленях свежий номер журнала«Джет».

— Что вам надо? — спросил чернокожий парикмахер. Наверное, онзаговорил чуть резче, чем если бы в парикмахерскую вошел чернокожий посетитель,но и не совсем грубо. Без уважительной причины не стоит грубить такому клиенту,особенно если ты в парикмахерской совсем один. Вошедший был не меньше шестифутов двух дюймов роста, с широкими плечами и большими, крепкими ногами. Крометого, от него за милю несло полицейским.

Над зеркалом висели снимки Майкла Джордана, Чарлза Баркли иХалена Роуза. Джордан в форме бейсбольной команды «Бирмингемские бароны». Надфотографией была прикреплена полоска бумаги с надписью «ЕДИНСТВЕННЫЙ БЫК СЕЙЧАСИ ВСЕГДА». Норман показал на фото:

— Меня так, как его, — сказал он. Чернокожий парикмахервнимательно посмотрел на Нормана, сначала проверяя, не пьян ли тот, затемстараясь понять, не шутит ли клиент. Второе оказалось труднее, чем первое.

— Что вы говорите? Вы хотите сказать, чтобы я обрил васнаголо?

— Именно это я и хочу сказать. — Норман провел ладонью поволосам — темным повсюду, кроме висков, на которых только-только начала пробиватьсяседина. Ни длинные, ни короткие. Он носит волосы такой длины лет уже двадцать,наверное. Глянув на себя в зеркало, попытался представить, как будет выглядеть— лысый, как Майкл Джордан, но с белым цветом кожи. И не смог. Если повезет, ниРоуз, ни ее подругам это тоже не удастся.

— Вы серьезно?

Неожиданно Нормана едва не стошнило от непреодолимогожелания сбить этого тугодума-парикмахера ударом кулака на пол, придавить его,встав коленями на черную грудь, наклониться и откусить всю его верхнюю губувместе с усами, сорвать ее с черномазого лица. И кажется, Норман понял, в чемдело. Парикмахер напомнил ему сыгравшего важный эпизод в детективном сериалепод названием «Поиск Роуз» маленького педика Рамона Сандерса. Того, которыйпытался получить деньги по кредитной карточке, похищенной его, Нормана, женой.

«Эй, цирюльник, — подумал Норман. — Цирюльник, ты даже неподозреваешь, насколько близок к могиле. Задай еще один вопрос, скажи еще хотябы одно неверное слово, и от тебя останется только мокрое пятно. А я ведь тоженичего не могу тебе сказать; не могу предупредить, даже если бы и хотел, потомучто сейчас мой собственный голос — тоже спусковой крючок, и я не хочу егонажимать. Так что смотри сам и думай тоже сам».

Парикмахер наградил его новым долгим и внимательнымвзглядом. Норман стоял на месте, позволяя рассматривать себя. Он почувствовал,что на него снизошло спокойствие. Будь что будет. Все в руках этого коверногоклоуна.

— Ладно, как скажете, — произнес наконец парикмахер мягким иобезоруживающим тоном. Норман расслабил правую руку, которая сжимала в карманеэлектрошокер. Парикмахер положил свой журнал на полку рядом с набором лосьонови одеколонов (там же стояла медная табличка с именем: СЭМЮЭЛ ЛОУ), поднялся скресла и стряхнул пластиковый фартук. — Хочешь быть Майком? Тогда садись.

Через двадцать минут Норман в задумчивости разглядывал своеотражение в зеркале. Сэмюэл Лоу стоял рядом с креслом и наблюдал за еговзглядом. На лице парикмахера застыла бесстрастная маска, из-под которойпроглядывало некоторое любопытство. Он производил впечатление человека,увидевшего нечто давно знакомое с совершенно иной стороны. Чуть раньше впарикмахерской появились два новых клиента. Они тоже смотрели на Нормана содинаковым выражением нескрываемого одобрения на лицах.

— А он ничего, — заметил один из новых. Он говорил слегкаудивленным тоном, ни к кому не обращаясь.

Норман никак не мог свыкнуться с тем фактом, что в зеркалена него смотрел не другой человек, а он сам. Он подмигнул, и человек в зеркалеответил тем же, улыбнулся, и тот улыбнулся вместе с ним; наклонил голову, и егодвойник сделал то же самое. Но ничего не помогало. Раньше у него был лобполицейского; у человека в зеркале оказался лоб профессора математики,высоченный, уходящий в стратосферу. Он не мог привыкнуть к гладким, почему-токазавшимся чувственными изгибам обритого наголо черепа. А белизна? РаньшеНорман считал, что кожа его почти не загорает, однако по сравнению с бледнымчерепом лицо казалось темным, как физиономия пляжного спасателя. Голова егопроизводила странное впечатление хрупкости, она казалась слишком уязвимой инеуловимо совершенной, чтобы принадлежать такому, как он. Чтобы вообщепринадлежать человеку, в особенности мужчине. Она напоминала изделие изделфтского фаянса.

— Знаете, а у вас хорошая голова, — проговорил Лоу. Онпроизносил слова осторожно, с опаской, но Норману не показалось, что чернокожийпарикмахер хочет польстить ему, и это хорошо, потому что Норман пребывал не втом настроении, чтобы позволить какому-то придурку пускать себе пыль в глаза.Или дым в задницу. — Смотритесь неплохо. Выглядите моложе. Что скажешь, Дейл?