всем поступать правильно?

Четан снова кивнул. Стен задумался. Как же объяснить этому юноше, что нормы приличия белых людей сильно отличаются от норм приличия апачей?

— Вот, скажи мне, если в вашем племени девушка, скажем, покажется кому-то на глаза без платья, будет ли это хорошо?

Четан смутился.

— Это будет плохо, — ответил он, чувствуя сильную неловкость.

— Это называются нормы приличия, — продолжал Стен. — А в нашем мире все немного по-другому. Анита была одета в ночное платье, и ни один мужчина не должен видеть ее в нем, потому что у нас это неприлично!

Четан сильно удивился.

— Но ведь она была в платье, а не без платья, — все еще не понимая, ответил он.

— Для белых людей это все равно, что для вас — без платья вообще, ты понимаешь?

Четан задумался, а потом на его лице начал постепенно появляться испуг: он начал понимать, о чем ему говорит пастор.

— А то, что остался ночевать в ее комнате… Это тоже неприлично! Она — молодая незамужняя девушка, а ты молодой неженатый человек. Вам нельзя спать в одной комнате!

Четан был сильно сбит с толку, и его лицо становилось все более несчастным.

— Пастор, я не понимаю… Ей было очень плохо. Как я мог оставить ее? И что плохого в том, что мы были вместе? Однажды… — Четан немного замялся, — однажды Анита жила в моей деревне…

Четан остановился, отчего-то смущаясь продолжать. Стен помог ему, утвердительно кивнув:

— Я знаю об этом, Анита мне рассказала….

Лицо Четана вытянулось.

— Она… говорила тебе обо мне? Что она говорила?

Стен создал на лице серьезное и глубокомысленное выражение и ответил:

— Я не могу всего сказать, не имею права. Но я знаю, что она была твоей рабыней почти полгода, пока однажды не сбежала…

Четан огорчился.

— Да, я выкупил ее у Квахо, — проговорил он, немного уныло опустив голову, — я… я еще не знал тогда, что она — Табо…

Четан замолчал, а пастор заинтригованно посмотрел в его лицо.

— Значит, вы были знакомы до ее пленения? Расскажи мне об этом.

Четан не стал ничего скрывать, и поведал Стену Батлеру всю историю его удивительно сложных встреч и расставаний с Анитой. Когда он дошел до момента злосчастного поцелуя, то замолчал, смущаясь произнести это вслух. Пастор подтолкнул его к откровенности, и Четан, наконец, произнес:

— Я… тогда совершил очень плохой поступок. Я очень обидел ее, и поэтому она сильно возненавидела меня и тут же убежала из деревни…

Так как Четан снова смущенно замолчал, Стен нетерпеливо проговорил:

— Ну же! Что произошло?

Четану стало стыдно за свою невоинскую робость, но ведь и поступок его тоже был далеко не воинский!

— Я… я поддался чувствам и однажды ночью… поцеловал ее! — выдохнул Четан наконец. — Я знал, что она не переносит даже обычных прикосновений, но был так груб, что допустил даже такое…

Стен удивленно поднял брови. Версию Аниты о случившемся он знал уже давно, а вот теперь услышал версию Четана. Значит, он считает, что во всем виноват его поцелуй? Ах да, ведь это отличный способ объяснить ему, как вредно допускать подобную развязность до брака! Стен обрадовался, что сможет теперь объяснить этому молодому апачу правила поведения с девушкой!

— Вот об этом я тебе и толкую, парень! — бодро воскликнул пастор. — Одно неприличное прикосновение — и у вас трагедия на много лет! От подобного нужно убегать, как от пожара! Ты теперь понял меня?

Четан кивнул и сделал печальный вдох. Теперь понятно. Ему стало неловко за вчерашний день. Он вел себя неприлично. Правда, он все время поддерживал Аниту, ведь ей было плохо, но… ему, наверное, действительно нужно быть более серьезным и соблюдать с ней наибольшую дистанцию!

Четан покинул кабинет пастора немного унылым. Он боялся, что снова совершит по отношению к Табо какие-то опрометчивые поступки и разрушит едва только появившийся мир.

Весь следующий день Четан не навещал Аниту, и она заскучала. Почему его нет? Может, пастор Стен запретил ему? Эта мысль испугала Аниту. Чтобы как можно скорее восстановиться, она начала много спать и побольше есть. С едой даже перестаралась. К утру ее начало тошнить, и она уже в предрассветные часы вышла на улицу, осторожно делая шаг за шагом, потому что ноги ее немного дрожали. Она злилась на саму себя за то, что запихнула в себя слишком много еды. Ей просто хотелось уже быть полной сил и… выйти к Четану! Да, да, дело было именно в этом! Она так сильно хотела его видеть, как голодный сильно мечтает об ароматном хлебе. Она изголодалась, сильно изголодалась по… Четану! Ей неловко было в этом признаться даже самой себе. Но это было правдой. Ей становилось плохо, когда она не видела его слишком долго…

И вот сейчас, в предрассветных сумерках, она еле-еле шагала вперед, держась за бунтующий желудок. Уборная находилась в дальнем конце фермы, и она боялась не дойти. С большим трудом она сдерживала тошноту все это время, и ей удалось дотерпеть. Но уже в уборной ее буквально вывернуло наизнанку. Ей было так плохо, что невольно из глаз потекли слезы. Вытерев лицо, она, полусогнутая, вышла из уборной, скрипнув старой деревянной дверью.

И вдруг она испуганно дернулась: прямо перед нею стоял Четан. Анита ужаснулась. Он все видел? Он все слышал? А ее всколоченные волосы? А ее полусогнутое тело? О нет!!! Только не Четан и только не сейчас! Какой позор!!!

Анита хотела провалиться сквозь землю от стыда.

— Четан, почему ты здесь? — очень смущенно пробормотала она, опустив голову, а он не нашелся, что сказать. Анита наконец взглянула на него и увидела в его лице непередаваемое беспокойство. Анита удивилась. Это он из-за нее?

Так как неловкое молчание затянулось, Анита осторожно проговорила:

— Четан, я пойду к себе, ладно?

И, не дожидаясь ответа, начала медленно ковылять через двор. Ее ноги были еще слабы от недомогания, да и желудок успокоился лишь отчасти, поэтому шла она медленно, как древняя старушка, хотя и старалась хотя бы спину не сильно гнуть. И вдруг Четан сорвался с места, подскочил к ней и… поднял на руки. Анита аж вскрикнула, когда вдруг оказалась в его объятиях.

— Четан, что ты делаешь? — пробормотала она.

— Прости, Табо, — ответил индеец, стремительно пересекая двор со своей драгоценной ношей, — закрой глаза и представь, что тебя несет орел на своих могучих крыльях. Это не я, а орел — твой покровитель! Орел не может смотреть, когда тебе плохо. Орел решил помочь…

Анита неожиданно рассмеялась, глядя,