— Приезжай, у меня схватки.

— Бегу, дорогая, держись. Позвони подруге, пусть будет с тобой.

— Хорошо.

Санька подошёл к Сэму. Тот его тут же отпустил, пожелав лёгких родов. По улице до станции метро он бежал, потом сетовал про себя, что поезд идёт слишком медленно. Выйдя из вагона на Брайтон-Бич, опять бежал. Вика лежала на постели, постанывая. Рита уже вызвала такси, которое должно было появиться с минуты на минуту. Действительно, зазвонил телефон и мужской голос сообщил, что через пять минут будет у подъезда дома. Санька помог Вике подняться, они вышли из квартиры и лифтом спустились в вестибюль. В этот момент такси остановилось напротив входа у тротуара. Таксист вышел из машины и на русском языке произнёс:

— Не волнуйтесь. Не первый раз везу женщин на роды. Давайте помогу.

— Спасибо, друг, — ответил Санька.

Тот умело подхватил Вику за руку и подсказал, как ей лучше разместиться на широком заднем сидении. Санька поблагодарил подругу и сел рядом с женой. Через минут двадцать они подъехали к больнице. Валерий, так звали водителя, помог Вике выбраться из машины и пожелал счастливых родов. Санька в госпитале уже бывал с Викой и знал, где находится родильное отделение и вскоре они уже находились у стойки регистрации. Её сразу уложили в палату и по указанию осмотревшего Вику врача стали готовить к родам. Санька в светло-голубом халате сидел возле постели, держа её за руку.

— Всё будет хорошо, родная. Не первый раз ты это делаешь. А уровень медицины в Америке гораздо выше, чем в Москве во время перестройки.

— Ты не понимаешь, Саня. В этом деле опыта не наберёшься. Каждый раз, как в первый раз. Но, всё равно, спасибо.

Подошла акушерка с двумя медсёстрами. Они уложили её на передвижные носилки, повезли по коридору и въехали в помещение для родов. Вике ввели лекарство, которое вызвало схватки. Ей стало больно, но она отказалась от анестезии, которая могла повлиять на ребёнка. Санька всё время стоял рядом с ней, держа за руку и вытирая её лоб влажной салфеткой. Он устал от стояния на ногах и от нервного напряжения. Часа через полтора раздался пронзительный детский плач и на свет божий из её чрева появился их сын. Его вытерли, спеленали и отдали в руки жене. К Саньке непостижимым образом вернулись силы. Его душа пела от счастья, он уже любил этого мальчика, мирно сопящего носиком после того, как его лишили влажной горячей купели материнского живота и отрезали пуповину, связывающую его с мамой.

— Мой маленький, мой любимый Венечка, — шептала она ему, радуясь тому, что многочасовая боль отпустила её и сынок, красивый и здоровый, лежит рядом с ней.

Потом её отвезли на носилках в палату и после проверок врача, измерений веса, роста и температуры вернули ребёнка Вике.

— Поздравляем вас. Прекрасный, здоровый ребёнок. Мы сегодня оформим свидетельство о рождении. Заполните, пожалуйста, бланки. Будут вопросы, я к вашим услугам.

Медсестра положила на столик два листа и вышла из палаты. Опросный лист был нетрудным, во всяком случае, Санька справился с ним быстро, с гордостью написав в графе «Имя ребёнка» Вениамин. Они с женой уже давно решили дать мальчику это еврейское имя. Ночью Санька спал на диване в соседней комнате, а утром Вику и ребёнка осмотрел врач и выписал из госпиталя. Персонал позаботился о машине. К удивлению Саньки, из такси появился улыбающийся Валера и с готовностью распахнул дверь «Шевроле».

— Я же говорил, что всё будет в порядке. Адрес называть не нужно. У меня профессиональная память. Как назвали мальчугана?

— Вениамином.

— Если бы не довелось родиться в антисемитском Советском Союзе, меня бы тоже назвали каким-нибудь библейским именем. Я же еврей. Но как-то привык. А какая разница. Главное, чтобы душа была еврейская.

— Ты сколько лет в стране?

— Уже два года. Подрабатываю таксистом, чтобы оплатить учёбу в колледже.

— Спасибо, Валера, — сказала Вика, когда машина остановилась возле дома, и он помог ей выбраться на тротуар.

Парень махнул рукой, попрощался и скрылся в кабине «Шевроле».

В течение нескольких дней квартира преобразилась, наполнившись детскими вещами, коляской и добротной деревянной кроватью. Каждый день Санька вовремя заканчивал работу и, спустившись с семьдесят четвёртого этажа Южной башни Всемирного торгового центра, мчался домой.

В воскресенье, как и повелось, он звонил в Москву.

— Саня, у нас неважные новости. Дедушка Марк очень болен.

— А что с ним?

— Рак лёгких. Ты же знаешь, он всегда дымил, как паровоз. Во время войны махоркой, а после «Беломорканалом».

— Так везите его срочно сюда, я оплачу операцию.

— Рак в последней стадии. Он уже неоперабельный. Несколько дней назад спохватились, когда у него заболело, повезли в приёмное отделение районной больницы, обследовали, сделали снимок. И огорошили нас с бабушкой.

— Ему дают обезболивающие препараты?

— Конечно. Нам тоже пришлось искать и покупать лекарства. Ты же знаешь, какое положение в стране. Он всё понимает. Он сказал бабушке, что хочет быть похороненным на Востряковском еврейском кладбище рядом с родителями.

— Как бабушка Соня?

— Она, конечно, переживает. Но держится молодцом. Почти всё время она рядом с ним. Вот такие дела, сынок.

— Передай бабушке, что я желаю ей здоровья и терпенья.

— Обязательно передам. Как Веня?

— Растёт, хорошо ест и поправляется, по ночам спать не даёт.

— Как бы я хотел его взять на руки. Надеюсь, через год я это сделаю.

— Я тоже надеюсь, папа.

Санька ждал звонка из Москвы каждый день. Он понимал, что дни дедушки сочтены, и он страдает от боли. Ночью с четверга на пятницу телефон зазвонил.

— Дедушка умер, Саня.

— Когда похороны?

— Завтра днём. Я по просьбе бабушки заказал раввина. Он прочитает «кадиш» над могилой. Потом мы пойдём в синагогу. Как евреям положено. Мне уже объяснили, что делать и когда.

— Я хотел бы прилететь.

— Ты не успеешь. Знаешь, у евреев принято покойников предавать земле как можно быстрее. Мы справимся, Саня. Ты нужен там жене и детям. А мы отсидим дома шиву, так у евреев называется траурная неделя, закажем мраморную плиту и через тридцать дней опять соберёмся на кладбище. Я пошлю тебе фотографии.

— Хорошо, папа. Пусть будет благословенна его память.

Он вспомнил, как дедушка Марк читал ему сказки перед сном, когда родители уходили в театр или к кому-нибудь в гости, водил в шахматный клуб и брал его с собой на аттракционы в парк Горького. Теперь его не стало, и Санька вдруг почувствовал, что будто утратил часть себя.

Венечка рос и поправлялся. По воскресеньям