— Да, я ознакомилась. Но для работы у нас ей нужен язык.

— Запишите её на курс иврита и сообщите ей об этом. Работу пусть начнёт с первого июля. К тому времени она успеет позаниматься языком две-три недели.

— Хорошо, Шауль, я всё сделаю.

— Спасибо, Хана.

Через несколько дней Мира получила письмо из Академии и сумела прочесть его, почти не пользуясь словарём. Она позвонила Виктору на работу.

— Витя, меня уже пригласили на курс в Академию. Прислали письмо.

— Я знаю. Моше звонил мне вчера. Он уже договорился с дирекцией.

— Почему не сказал мне?

— Я хотел, чтобы слова подтвердили документально. Москва словам не верит. Только делам.

— Это верно. Моя благодарность безмерна.

— Серьёзно учи язык, Мира. Ты сейчас, как заяц во хмелю. А проявишь слабину. Всегда найдутся завистники и недоброжелатели. Ну, ты меня понимаешь.

— Ещё бы. У меня есть замечательный учебник Леонида Зингера. Я занимаюсь по нему. И, конечно, школа в нашем районе.

— Молодец. Ну, ладно, больше не могу говорить. Пока.

Какое-то время Мира утром посещала ульпан, а вечером курс в Академии.

Вначале было очень трудно. Ей хотелось оставить ульпан, но она понимала, что без основы, которую он давал, продвигаться невозможно. Слушателями курса оказались тоже репатрианты. Мира сразу же сошлась со многими из них. Были среди них и москвичи. А в конце июня её попросили зайти в отдел кадров и показали приказ о приёме на работу. Первого июля заведующая отделом пригласила её в кабинет. Мира пришла подготовленной, с планом и идеями, которые хотела воплотить в жизнь. Хане они понравились. Она отметила также хорошее владение языком.

Илюша улетел в Германию, мама забирала Давида из детского сада, а она оставалась после работы на занятия. Чтобы проветрить голову после кружения по Академии, Мира поднималась по лестнице, проложенной по склону холма, на большую лужайку, где две недели назад она с мужем и сыном гуляла перед началом занятий. На лужайке трое студентов метали пластиковый диск. Его запускал один из ребят. Тот стремительно и бесшумно парил в воздухе и другой парень налету ловил его ладонью и бросал третьему. Мира пересекла зелёный покров газона и села на скамейку возле уложенной большими каменными плитами тропинки. Отсюда она могла следить за полётом диска и ловкими движениями парней. Игра завораживала и уводила в другой свободный от её нынешних проблем мир. Краем глаза она увидела высокого мужчину лет сорока пяти с интеллигентным лицом, обрамлённым аккуратной чёрной бородкой. Он остановился рядом и неожиданно обратился к ней на иврите.

— Ани африя им ешев льяд ейх?[10]

— Бевекаша тишев. Ата ло тафрия[11].

Он присел рядом и стал тоже смотреть игру. Потом почувствовал какое-то ощущение неловкости и, вдруг его озарила догадка, что сидящая рядом с ним молодая женщина явилась из мира его детства и юности. Такая искренность и эмоциональность напомнила ему его мать и подругу, с которой разлучила его судьба.

— Ты из Советского Союза? — спросил он уже по-русски.

— Да, из Москвы? А как Вы догадались?

— Наверно, генетическая память. Подсознание подсказало мне, что ты своя. Здешние женщины какие-то другие. Нет, они очень славные и непосредственные, но не похожи на нас.

— Так же и я воспринимаю мужчин. Я почти сразу узнаю своих.

— А меня ты приняла за своего?

— Не успела осознать. Так была захвачена игрой.

— Только я, когда смотрю на парящий диск, интерпретирую всё в уравнение полёта. И ничего с собой поделать не могу. Я физик-теоретик.

— Очень интересно. А когда ты слушаешь музыку, над тобой тоже витают уравнения?

— Нет. С музыкой всё в порядке. Наоборот, я преобразую звуки в зрительные образы.

— К сожалению, мне пора идти на занятия.

Она поднялась со скамейки и сделала уже несколько шагов, как услышала его голос.

— Вы в это время завтра сюда не придёте?

— Может быть. Не всё от меня зависит.

— Я буду ждать. Меня зовут Дани.

— А меня Мира. До свидания.

Она пересекла лужайку и направилась к лестнице, спускающейся к зданию Академии, уверенная в том, что этот странный мужчина смотрит ей вслед.

На следующий день она пришла. Она не могла не прийти. Впервые за пять лет замужества Мира почувствовала интерес к другому мужчине.

Супружество обязывало её к сдержанности и осторожности, но она убеждала себя в том, что встречи и разговоры с ним не являются изменой и она имеет право на ни к чему не обязывающую интригу. Дани уже ждал её на скамейке. Увидев её, он приподнялся и сделал шаг навстречу.

— У меня сегодня не так много времени. Через двадцать минут лекция.

— Тогда лучше пройдёмся. Покажешь мне, где ты работаешь.

Они пошли по дорожке, петляющей вдоль газона, потом спустились по лестнице на длинную широкую аллею, поросшую с одной стороны берёзами и тополями, а с другой невысокими деревьями с длинными тонкими ветвями. Группа женщин на длинном травяном газоне в белых костюмах под руководством одетого в такой же костюм мужчины исполняла какие-то плавные движения.

— Здесь почти каждый день занимаются восточными искусствами. Настолько велико в человеке стремление к совершенству. Жаль, что я всю жизнь тренировал в основном только мозг.

— Древние греки укрепляли и тело и дух. А спартанцы, чтобы улучшить генофонд, физически ущербных младенцев сбрасывали в ущелье. Я читала, что таких детей убивали по всей Греции. Это жестоко, но не нам судить. Наверное, в то время так было нужно.

— Конечно. Государство должно было себя защищать. Оно нуждалось в сильной армии и здоровом обществе. Вес доспехов достигал тридцати килограммов. Поэтому приходилось заниматься селекцией, уничтожали слабых и больных.

— Но всё же они открыли великий закон человеческой природы: «В здоровом теле здоровый дух», — подытожила Мира.

— Верно, хотя в этой формуле непонятно, что первично, а что вторично, — с иронией произнёс Дани. — Вот мы и пришли.

Они остановились у входа в невысокое здание факультета. Проходящие мимо студенты почтительно приветствовали его и исчезали за стеклянной дверью.

— Мне пора, Мира. Бернард Шоу сказал про таких, как я: «Кто умеет, делает; кто не умеет, учит других». Так я учу других.

— По-моему замечательно, когда тебя слушают множество людей.

— Приходи завтра тоже.

— Я постараюсь.

Он пожал ей руку, повернулся и скрылся в полутьме вестибюля. Она выждала несколько минут и пошла вслед за торопящейся девушкой, которая привела её к входу в лекционный зал. Она осторожно заглянула за двери. Ряды с сидящими студентами спускались вниз к длинной кафедре, над которой нависала огромная белая доска. Дани стоял в пол-оборота