– Чем бы ты хотел потом в жизни заниматься? – спрашиваю я его.

– Я так и не нашел занятия, которое бы мне нравилось, если не считать Сыновей Дьявола.

Я смотрю на него. Легкий ветерок играет прядями его черных волос, и солнечный свет придает его зеленым глазам такой блеск и такую яркость, что он становится неотразимым, привлекательным самым опасным образом.

– А ты?

Глядя куда-то вдаль, я улыбаюсь.

– Есть куча всего, чем я хотела бы заниматься.

Если бы впереди у меня была целая жизнь…

– Например?

– Честно говоря, даже не знаю. Я люблю учиться, узнавать что-то новое. Пожирательница книг – это можно назвать профессией?

– Я никогда не видел тебя с книгой в руках.

Я принимаю притворно обвиняющий вид.

– Может быть, это потому, что ваша преступная организация отняла у меня все мое свободное время, господин Тейлор!

Впервые у меня создается впечатление, что передо мной настоящий Кларк – тот, которого не связывают никакие цепи. У него широкая искренняя улыбка, и взгляд его не окутан ни тьмой, ни пеленой. Кларк из леса Гурон-Манисти совсем не младший босс Сыновей Дьявола.

– Что ж, если бы ты согласилась взять наши грязные деньги, ты могла бы купить себе кучу всяких учебников. А романы ты тоже читаешь?

– Довольно редко, но не так уж.

– Дай-ка я угадаю…

Я с любопытством наблюдаю, как он, задумавшись, смотрит на меня.

– Ты не любишь насилия, однако триллеры могут стать для тебя источником интересных рассуждений. Ты не похожа на любительницу научной фантастики или фэнтези. Ты слишком рассудочна, чтобы позволить себе предаваться мечтам. Это же относится и к романам. Если только не считать…

Он цокает языком и изучающе смотрит на меня.

– Ты наверняка читала много старой доброй классики. В первую очередь речь, скорее всего, идет о Шекспире и… о Джейн Остин.

Если бы я вела дневник, я бы могла обвинить его в том, что он не один раз совал в него свой нос. Это одновременно и пугает, и радует: когда тебе не нужно говорить, чтобы тебя поняли.

– «Гордость и предубеждение» – этот роман ты должна была прочесть!

И он принимает торжествующий вид, глядя на то, как я поражена.

– Скажи, а чем он тебя не устраивает?

– С чего ты взяла, что он меня чем-то не устраивает?

– Ну я же вижу это по твоим глазам, Кларк, так что выкладывай!

Он смотрит на мои губы и проводит языком по своим. Воздух внезапно сгущается, между нами возникает секундное напряжение, но Кларк тут же берет себя в руки.

– Нуднейший сюжет, никакой интриги, все слишком классически и совершенно предсказуемо. Бойкая девица, умнее всех остальных и с ужасно ловко подвешенным языком, встречает чувака, который кажется ей очень сексуальным, пока она не понимает, что он конченый мудак. И внезапный поворот: он оказывается идеальным мужчиной, и они собираются пожениться. Все, конец.

Я смотрю на него во все глаза, совершенно ошеломленная.

– Ты за каких-то пять секунд умудрился обгадить настоящий литературный шедевр! Как рассказчик ты никуда не годишься – надеюсь, ты это понимаешь!

С легкой усмешкой он похлопывает меня по плечу. Я с досадой откидываюсь на спину и закрываю глаза. Сквозь опущенные веки чувствую, как надо мной, загораживая солнечный свет, появляется какая-то тень, а потом сверху на меня ложится тело.

Это тело, которое так идеально подходит моему, будто мы два кусочка пазла, этот запах, который пробуждает во мне все мои чувства… Я открываю глаза и вижу перед собой Кларка.

Его нос, почти касающийся моего носа, и его дыхание, ласкающее мои губы, заставляют мое сердце биться в до смешного сумбурном ритме. Я с трудом сглатываю комок в горле, пытаясь понять причину, толкающую его вести себя подобным образом, но не нахожу ответа.

– Книга написана очень хорошо, – бормочу я. – Все персонажи переданы очень ярко, и у каждого есть свой характер.

Мое дыхание становится прерывистым. Все мое существо взывает, требуя, чтобы я касалась его, целовала его, любила его. Я хочу его: его, с его положительными сторонами, его, с его отрицательными сторонами. Я хочу Кларка Тейлора из леса Гурон-Манисти – хохочущего и веселого, но я также хочу и Кларка Тейлора из банды Сыновей Дьявола – с его каменным лицом и мрачным взглядом.

– Элизабет отвергает правила. Она смеется над ограниченностью общества своего времени и над социальными условностями. Она не упускает случая самоуверенно судить каждого. Она ни кому не дает спуску.

Его взгляд, горящий пылким желанием, с которым он с трудом пытается совладать, останавливается на моих губах. Воздух в легких у меня уже определенно закончился, и мое сердце замирает, когда я чувствую, как его язык обводит контур моей нижней губы. Мне приходится совершить над собой невероятное усилие, чтобы сдержать блаженный вздох, но очень скоро у меня уже нет сил сдерживаться. На смену его языку приходят чувственные губы, скользящие вдоль моей челюсти. У меня вырывается глухой стон, и мускулы Кларка напрягаются в ответ. Когда его зубы прикусывают мочку моего уха, я выгибаюсь под ним всем телом.

– Сет был неправ. Ты самое сексапильное создание на свете, так что постарайся не издавать таких страстных звуков, если хочешь сохранить на себе одежду.

Он уже собирается встать, однако я удерживаю его. Его растревоженный взгляд встречается с моим. Благодаря этому зрительному контакту я могу чувствовать всю его скованность и растерянность.

– Авалон, я…

– Я не прошу у тебя ничего, кроме поцелуя.

Что-то внутри него сдается, и он уступает. Его рот обрушивается на мои губы, даря мне совершенно особенный поцелуй, секрет которого есть только у него. Мои голова и тело охвачены смятением. В этот момент все для меня теряет значение, кроме нас двоих. Я наслаждаюсь, я упиваюсь им. Я стараюсь взять у него все, что он мне предлагает, пытаясь насытиться до следующего раза.

Наконец мы, запыхавшись, отрываемся друг от друга, и Кларк тут же поднимается, чтобы взять себя в руки. Мне сразу начинает отчаянно не хватать тепла его тела, однако я ничего не могу поделать и поэтому лишь улыбаюсь. Он возвышается надо мной, нервно запустив пальцы себе в волосы.

– Ты не облегчаешь мне задачу…

– Но ты же сам начал.

Он протягивает мне руку, чтобы помочь подняться с земли, и я опираюсь на нее, пытаясь одновременно с этим восстановить дыхание и успокоить сердцебиение.

Этот парень точно когда-нибудь добьется моей смерти.

В молчании, необходимом нам для того, чтобы прийти в себя, мы возвращаемся в лес. Как и мне, Кларку явно не хватает нашего телесного контакта. Он то играет с моими пальцами, то гладит мою ключицу, то потом заправляет мне за ухо прядь волос, а затем обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

– А ты часто читаешь? – спрашиваю я.

– Никогда.

– Тогда откуда ты знаешь про «Гордость и предубеждение»?

– Это была любимая книга моей матери. Я ее не читал, но она заставила меня посмотреть вместе с ней экранизацию.

Едва он успевает закончить объяснение, как у него звонит телефон. Он останавливается, чтобы взять трубку.

– Как поживает моя любимая Мэри?

Он любит Мэри, я знаю, однако я никогда не слышала, чтобы он обращался к ней таким образом. Это время, проведенное нами вдали от виллы и от того давления, которое на ней ощущается, оказало на него такое же благотворное влияние, как и на меня.

– Ну да, мы с ней вышли подышать свежим воздухом. Ты нас прикроешь в случае чего?

Он делает паузу, пока она что-то отвечает.

– Окей, отлично. Мы будем к 19:30. Но если он вернется раньше, то я рассчитываю, что ты спасешь нас от неприятностей.

Он разъединяется, и мы, снова взявшись за руки, продолжаем путь по лесу.

– Какими были твои родители? – осмеливаюсь я на вопрос.

Кларк бросает на меня понимающий взгляд.

– Еще одна память, которая сможет их сохранить, да?

Я преувеличенно невинно хлопаю глазами, и на его губах невольно появляется улыбка.