столиком гауляйтера Унтербойингена, после того, как было объявлено о смерти Гитлера. Письмо было следующего содержания – в пересказе Риты: «Мэр этого города, священник и учитель музыки, Антон Штарцман, предатели, которые выступили против Партии. Приезжайте и арестуйте их».

Да, у такого маленького, незначительного городка как Унтербойинген был свой гауляйтер, – что для такого крошечного города необычно, – и хотя его имя было не Бруно Франке, дети, действительно, прозвали его Мебельщиком. Как и большинство гауляйтеров, Мебельщик сбежал после падения Нацистской партии, уверенный, что союзники отдадут его под трибунал.

Если бы Мебельщик замешкался на день-другой – если бы он послал письмо – СС с большой вероятностью явились бы за Антоном и его друзьями, поскольку их аппарат функционировал еще какое-то время после смерти Гитлера. В этом случае Антон, несомненно, погиб бы от рук побежденных нацистов, и моего мужа – всей его чудесной семьи – не было бы на свете. Страшно – и при этом завораживающе прекрасно – думать о том, как лучшие и важнейшие моменты наших жизней могут зависеть от причуды истории, неожиданного поворота. Как могла бы перемениться моя жизнь, если бы несколько дней, несколько моментов в крошечном немецком городишке тридцать пять лет назад прошли иначе.

Но история всегда неподалеку, сразу за плечом. Это знакомый призрак, который следует за нами по пятам.

В ночь, когда я закончила книгу, в Университете Вирджинии прошел марш – демонстрация власти фракции сторонников белого превосходства, осмелевших после нового неожиданного поворота Американской истории. Демонстранты несли в руках факелы, змеившиеся огнем в черной летней ночи. Они скандировали: «Белые жизни имеют значение» и «Евреи не вытеснят нас». Они скандировали: «Кровь и почва» – те же слова, которые повторяли нацисты во времена Антона Штарцмана. Один трус, выведенный из себя угрозами тех, кто восстал против зла, направил свою машину в толпу, в результате чего погибла одна женщина и почти двадцать человек были ранены.

То же зло, против которого сражался Opa – он и бесчисленное множество других людей – живет и сейчас. Оно процветает на американской почве.

Мы глупцы, если думаем, что прошлое остается прошлым. История – это наша нечистая совесть; она не даст нам покоя. Возможно, мы никогда не узнаем, откуда пошла эта зараза, но нам известно лекарство. Мы – «Белая роза» и – Пираты Эдельвейса. Мы – Widerstand, Сопротивление – ты и я. Никакая сила не заставит нас замолчать, пока мы не позволим этого. Я предпочитаю кричать об этом.

Я видела силу человеческой добродетели; я знаю, какими храбрыми могут быть обычные люди. История моей собственной семьи подтверждает силу сопротивления. Я видела, следовательно, верю, – я знаю – что тьма не может властвовать вечно. И за краем ночи – свет.

Оливия Хоукер,

Август 2017

Благодарности

Я многих хотела бы поблагодарить и многим выразить свою глубочайшую признательность за их помощь и поддержку в написании книги.

Джоди Воршоу, мой первый редактор в Lake Union, многое сделала, чтобы эта книга создавалась и развивалась. На полпути в процессе написания «Неровного края ночи» поворот судьбы перебросил меня к Крису Вернеру, новому редактору Lake Union, который взялся за проект с энтузиазмом и помог сделать этот переход плавным. Я чувствую себя невероятно везучей, потому что мне довелось поработать с двумя выдающимися редакторами, а также я должна поблагодарить Даниэль Маршалл, главного редактора издательства, которая продолжает в меня верить. Для меня лестно, что она поддерживает меня, а также это весьма мотивирует.

С ведущим редактором Дороти Земак я работала и прежде, но ее внимание, основательность и профессионализм (не говоря уже о чувстве юмора) оказались особенно ценны для этой книги. Я надеюсь снова иметь возможность поработать с ней в будущем; мне кажется, из нас получается отличная команда.

Мишель Хоуп обеспечила блестящую корректуру текста; я благодарна ей за ее зоркий взгляд и вдумчивый подход.

Моим самые теплые благодарности моей семье, особенно Рите Штарцман и Анджеле Каллерс, которые так щедро поделились со мной своим временем, воспоминаниями и бесценными артефактами семейного наследия. Надеюсь, я справедливо распорядилась семейной историей. Danke und ich liebe dich[38].

Спасибо моим читателям за поддержку и энтузиазм. Когда я пишу, я всегда думаю о тех, кто на другой стороне моих историй, читает и впитывает текст – и, я надеюсь, получает удовольствие от того, что я создаю. Я искренне желаю вам черпать утешение и силу в истории Антона. Я знаю, он был бы рад, если бы его действия смогли подтолкнуть другого человека восстать против какого-либо мрака, с которым он столкнется.

И, как всегда, спасибо моему мужу, Полу Гарндену, который для меня все.

Об авторе

Через неожиданных персонажей и живую прозу Оливия Хоукер исследует разнообразный ландшафт человеческого духа. Интерес Оливии к генеалогии часто становится источником для ее произведений. Ее первые два романа, написанные для Lake Publishing – «Неровный край ночи» и «Один для скворца, один для ворона» (2019) основаны на реальных историях, обнаруженных в семейном древе автора. Писательница живет на острове Сан-Хуан, штат Вашингтон, на микроферме в один акр под названием Лонглайт, посвященной устойчивому развитию пермакультурных практик.

Примечания

1

Дедушка (нем.).

2

Сопротивляйся (нем.).

3

Пресвятая Мария, Матерь Божья, молись за нас грешных сейчас и в час нашей смерти.

4

Сударь (нем.).

5

Класс, круто (нем.).

6

Классно, круто (англ.).

7

Сударыня (нем.).

8

Здесь: милых/славных малышей (нем.).

9

Сударыня (нем.).

10

Тоска (нем.).

11

Обезьяны с острова (нем.).

12

Класс, круто (нем.)

13

Один, два, три, четыре пять (нем.).

14

Папа, папочка (нем.)

15

Всего наилучшего в день свадьбы! (нем.)

16

Бабушка (нем.).

17

Моя дорогая (нем.).

18

Разводчики картофеля, картофелеводы (нем.).

19

Мамочка (нем.).

20

Моя дорогая, моя милая (нем.).