Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джеймс не стал разгребать весь тот хлам, что лежал на столе, лишь аккуратно выуживая личные вещи из ящиков.
— Сэвидж?
Джеймс нехотя поднял глаза. Картер вошел в кабинет без стука. Он выглядел более человечно, чем обычно, даже как-то устало.
— Рад, что вы наконец-то вернулись на работу.
— Правда? — сухо заметил Джеймс, продолжая складывать вещи. — Судя по новостям, вы отлично справляетесь и без меня.
— Бросьте, Джеймс, — он махнул рукой. — Сейчас расследование получило новый виток, нам не хватает рук. Нужно проводить следственные выезды, чтобы Миллер в точности показал: как и где он разделывался с жертвами, затем еще тонна бумажной волокиты…
— Если вы вдруг забыли, — оборвал его детектив, — то я решением суда отстранен от этого дела.
Дэвид замер, будто пытаясь осознать услышанное.
— Вы же это не серьезно, Сэвидж? — его брови выгнулись дугами.
— С чего вы взяли?
— Потому что это непохоже на вас… Это ведь то, чего вы так хотели, дело вашей жизни. Да любой другой бы отдал все, чтобы оказаться на вашем месте.
— Очень сомневаюсь в этом, агент Картер.
— Вы не можете все бросить вот так! — он сделал шаг вперед, не желая сдаваться. — Вы нужны этому делу, нужны городу… Неужели вы хотите, чтобы все это было напрасным? Чтобы он победил?
Джеймс раздраженно выдохнул. «Он уже победил!», — хотел было выкрикнуть детектив, но прикусил язык.
— Хотите знать, как победить этого монстра? — спросил он, не сдерживая своей язвительности. — Забвение. Вот чего он по-настоящему боится. Хотите победить его — заткните СМИ, сделайте так, чтобы имя Гэри Миллера забыли, как и всю эту трагедию. Эйберсвуд и так пережил достаточно потрясений, чтобы навеки запомниться всей стране только криминалом.
— Но вы — герой, символ этого дела. Кроме того… — Дэвид запнулся. — Миллер отказывается говорить с кем-то кроме вас. Он же упомянул вскользь, что возможно причастен к другим убийствам. Мы обязаны выяснить, в каких городах или штатах он мог совершать свои злодеяния. И выяснить, кому и как он продавал органы на трансплантацию. Столько работы…
— А, так вот в чем дело, — Джеймс скрестил руки и прищурился. — И стоило ли распинаться о всей этой возвышенной чуши, если настоящая причина, почему я вам нужен, — это быть игрушкой для Миллера, чтобы тот взамен давал информацию?
— Все не совсем так, Джеймс, — он откашлялся, собираясь с мыслями. — Я должен сказать... я ошибался в вас.
Сэвидж молча смотрел на Картера. Вот те слова, которые он так жаждал услышать из уст федерала с того момента, когда он прибыл в участок. Но теперь… теперь ему было все равно.
— Вы сделали то, что никто не смог бы, — продолжал Дэвид. Что-то внутри Джеймса подсказывало голосом Гэри, что и это извинение было не больше, чем красивой ложью, которой должны были польстить Сэвиджу. — Раскрыли это дело, несмотря на все давление. Ваша карьера только начинается. Я уверен, что вас восстановят и, разумеется, вы получите заслуженное повышение. Уверен, у вас есть все шансы стать таким же специалистом, как и я…
От этих слов по телу дрожью прошла волна отвращения. Детектив оглядел Картера с ног до головы. Все в нем — раздражающе непринужденная поза с руками в карманах, идеальный черный костюм и начищенные туфли, безразличное выражение, контрастирующее с его попыткой быть искренним, — вызывало отторжение, и теперь Джеймс понял, почему.
Картер был слишком похож на него самого. Был тем, кем Джеймс мог стать, если бы переступил через себя. Профессионал с холодной головой, уверенный в себе, пользующийся авторитетом… Тот, для кого работа – карьерная лестница, а не призвание.
Джеймс отвел взгляд. С фотографии в рамке на столе на него смотрели улыбающиеся жена и дочери. Он взял и закинул ее в коробку со своими скудными пожитками.
— Простите, Картер, — тихо сказал он, — но это уже не имеет значения.
Тот нахмурился, но не нашел, что возразить, когда Джеймс прошел мимо него с полупустой коробкой в руках. Наверное, он подумал, что это лишь временное помешательство, минута слабости, которую Сэвидж переборет и вернется. Это было бы разумно. Жаль только, Картер просчитался.
Кабинет комиссара тоже оказался пуст. Наверняка Чарли был на каком-то выезде или общался с прессой, как обычно. Жаль. Джеймс надеялся поговорить с ним лично, объяснить все. Быть может, он его понял бы. Ну что ж, значит, не судьба… Он оставил заявление на столе, на видном месте поверх кипы бумаг.
На рассвете Джеймс собрал чемодан и выехал из города прямо по Вестмор-роуд, оставляя Эйберсвуд позади. Он даже не обернулся, не посмотрел в зеркало заднего вида. Он не желал, чтобы город, в котором родился и вырос, остался в памяти таким… Джеймс, как никто другой, знал, что в воспоминаниях остаются только самые яркие впечатления. Сейчас он хотел, чтобы время стерло все последние события, как река стачивает острые грани камней.
Как только он выехал на скоростную магистраль US-2, он будто физически ощутил, как с его плеч постепенно спадала гора. Впереди предстояла долгая дорога. Он щелкал радио, пытаясь найти волну, которая бы не напоминала о том ужасе, что он оставил позади. Уголки губ Сэвиджа тронула улыбка, когда в динамиках заиграла песня Джона Денвера, что как нельзя лучше подходила к этому моменту. Да. Пусть дорога приведет его туда, где его место…
[John Denver — Take Me Home, Country Roads]
Портленд встретил его серым небом и сыростью, так сильно контрастируя с чистым голубым небом над Эйберсвудом. Здесь, казалось, почти не чувствовалось весны, но настроение у бывшего детектива было приподнятым.
Джеймс поднялся на крыльцо дома Мэйсонов и постучал. Ему открыла жена. Казалось, он не видел ее целую вечность, но сейчас она была точь-в-точь такой, какой была на тех фотографиях, которые когда-то запечатлели их молодыми.
Ореховые глаза расширились, когда Эми поняла, кто перед ней.
— Джеймс? — удивление в ее голосе сменилось тревогой. — Что ты здесь делаешь? Я волновалась! Ты не отвечал на звонки, я…
Он не дал ей договорить, крепко обнял ее, молча, всем телом ощущая ее тепло. Эми сначала растерялась, но быстро ответила на объятие.
— Я дома, — наконец сказал он.
Впервые за долгое
