время он почувствовал, что находится на своем месте. Все позади. Эми крепче прижалась к нему, ничего не говоря. Она знала: в этот раз он действительно был искренен.

Запись от 07.11.хххх

«Все снова встало на свои места. Я читаю свои записи, перелистываю страницы дневника, словно возвращаюсь в те моменты, когда еще сомневался, еще боролся. Глупо было пытаться отрицать самого себя, бояться своей природы. Теперь я понимаю, что все это время был потерян, а сейчас обрел смысл, нашел свое место в этом мире.

Джи была идеальной. Та Джи, которую я сам создал. Иногда я закрываю глаза и вижу ее. Снова и снова прокручиваю тот вечер, вспоминая, как она смотрела на меня. Сначала испуганно, потом почти покорно. Она была такой чистой, такой прекрасной. Я сделал ее такой.

Но я знал, что нельзя задерживаться в этом воспоминании слишком долго. Надо быть убедительным. Надо играть роль Энтони Ридда.

Я подошел к этому осторожно, продумав все до мелочей. Сначала я тщательно очистил дом, убрал любые следы, которые могли бы вызвать вопросы. Потом надел маску встревоженного молодого человека, потерявшего свою девушку.

Когда я пришел в полицию, руки слегка дрожали. Не от страха, нет. От возбуждения. Это был важный шаг, и я не мог ошибиться. Я рассказал офицерам, что Джиллиан Палмер уже несколько дней не появляется дома. Упомянул нашу ссору — достаточно убедительно, чтобы они подумали, что причина в этом. Рассказал про ее беременность, про ее измену, про то, как она, возможно, решила уйти. Или, может быть, сделать что-то с собой. Я даже позволил себе дрожь в голосе, как будто мне было трудно говорить об этом.

Полиция всполошилась. Я заметил, как офицеры обменялись взглядами. Они знали, что в городе неспокойно, что слухи о возвращении Мотылька набирают обороты. Это их беспокоило, и это меня забавляло.

Я вернулся к своей жизни. К роли Энтони.

На работе люди смотрели на меня странно, но теперь я знал, как это исправить. Все эти провалы, ощущение, что я пропадаю, — все это исчезло. Я снова стал самим собой, целым. Может быть, даже лучше, чем был раньше.

Правда, имя Энтони Ридда теперь звучало для меня чуждо. Оно не совсем подходило мне. Но голос внутри головы помогал. Он подсказывал, как действовать, как говорить, как убеждать. Наверное, это голос Энтони. Того, кем я был раньше.

Я перечитываю записи в дневнике, чтобы не забыть ни одной детали. Доктор Джефферсон был прав — это отличный способ справиться с тревожностью. Теперь я записываю почти все. Мне нужно зафиксировать каждую мысль, каждое событие. Чтобы, если что-то снова исчезнет из памяти, я смог восстановить себя.

А сегодня утром ко мне постучали.

Двое офицеров стояли у двери, их лица были мрачными. С прискорбием сообщили, что в лесу нашли тело Джиллиан. Убитую, жестоко растерзанную.

Я изобразил шок, горечь, недоумение. Даже позволил себе пару слез.

Но внутри… внутри я ликовал.

Мотылек вернулся. Я вернулся.

Теперь все снова будут говорить о нем. Теперь у меня есть второй шанс. Шанс исправить этот мир. Очищать его от таких, как Джи.

Я знаю, что рано или поздно мне придется покинуть Эйберсвуд. Но это мелочь. Ведь Мотылек снова расправил свои крылья.»

Эпилог

— Ты уверен, Джеймс? — голос Эмили звучал встревоженно. Впрочем, она изначально была против этой затеи, но остановить мужа не смогла.

— Все в порядке, я справлюсь, — заверил детектив. — Сказали, что меня скоро пустят к нему.

— Позвони, как все закончится, ладно? Люблю тебя.

Мужчина тяжело вздохнул, убирая трубку от уха. Он в который раз провел рукой по изрядно поседевшим короткостриженым волосам, будто невольно пытаясь пригладить их. Изначально он был спокоен, но теперь, сидя в зале ожидания, Джеймс почему-то начал нервничать.

— Джеймс Сэвидж? — громко объявила вошедшая в комнату надзирательница. Заметив быстро поднявшегося мужчину, она кивком указала на дверь. — Следуйте за мной.

Тюрьма была холодной, даже в этой комнате для свиданий, где слабый свет люминесцентных ламп лениво разгонял тьму. Помещение было неуютно маленьким, тесным, напоминая допросные в полицейском участке. Только пахло тут холодным металлом и едким старым табаком.

— Его скоро приведут, — коротко сурового вида охранник. — Ждите здесь.

Джеймс смотрел на свои руки, которые лежали на гладком столе. Руки, за эти годы привыкшие держать не пистолет, а тросы, фонари и компасы. Он думал о том, сколько раз они вытаскивали заблудившихся туристов из лесов или спасали упавших альпинистов.

«И все же они все еще дрожат, когда речь заходит о тебе, Гэри», — думал Джеймс, стараясь унять разбушевавшуюся внутри него