Но чтобы… десять лет. Это было очень неприятным открытием, как будто откусываешь идеальное яблоко и обнаруживаешь внутри червяка. Или половинку червяка.

Десять лет.

Десять. Двузначная цифра. Ной по возрасту больше подходил дочери Софии, чем самой Софии. Как она упустила очевидное? Она, всегда гордившаяся своим аналитическим умом и вниманием к деталям. Она была шокирована своим открытием. Возможно, это он оказывал на ее мозг такое воздействие или это явилось последствием отличного секса?

София отшатнулась от него, поскользнулась и чуть не упала. Она больше не видела перед собой знакомого ей Ноя, его место вдруг занял совсем другой человек. Не мужчина, в которого она начала влюбляться, но… мальчишка. Да, всего лишь мальчишка.

Боже всемогущий, как же она раньше не догадалась! Все сразу стало на свои места — и бесшабашный образ жизни в духе Питера Пэна, и любительская группа, в которой он играл. Возможно, София просто не желала замечать очевидного, как покупатель, которому так понравился внешний вид машины, что он и слышать не хочет о том, чтобы заглянуть под капот. Неудивительно, что он обладал таким ненасытным аппетитом в постели, а его музыкальные и телевизионные пристрастия были столь незрелыми. Возрастом объяснялось и то, что он жил, как подросток, в доме, полном игрушек. Да в сущности, он и был подростком. Именно так — она встречается с ребенком. Ребенком, который притворяется взрослым мужчиной. Она была миссис Робинсон для своего выпускника, Дэми Мур для Эштона Катчера.

Гореть ей в аду.

— Эй, прекрати, — сказал Ной. — Подумаешь, какое дело.

— Для меня это очень важно. Поверить не могу, что ты мне не сказал.

Он замолчал, и София тут же догадалась, что он все знал. По крайней мере, какое-то время.

— Невероятно! — воскликнула женщина. — Как ты мог от меня это утаить?

— Я ничего не говорил, потому что это не имеет значения. И еще потому, что ты стала бы заниматься самоедством.

— Какой смысл был утаивать от меня свой возраст? Чтобы мне спалось спокойнее?

— Ты вовсе не подарок, когда ведешь себя подобным образом, София.

— А я и не собиралась быть для кого-то подарком, — парировала она.

Ной поднял руки вверх:

— Мне нечего скрывать. Ты же была в моем кабинете и видела на стене диплом. Могла бы обратить внимание на год выпуска.

— Я и обратила, но подумала, что ты не сразу поступил. Это обычное явление. Или до учебы в ветеринарной школе ты работал где-то еще.

— Ну да, в офисе, например. — Он ухмыльнулся. — Шучу. В действительности я поступил сразу. В самом деле, какая разница, сколько мне лет? Возраст всего лишь цифры.

— Хорошо тебе говорить. А как же мои дети? Что они подумают?

Он рассмеялся:

— Ну, тут все совсем просто. Ты же их мать, и они хотят видеть тебя счастливой. А я хочу сделать тебя счастливой. Тебе нужно лишь позволить мне это.

— Но…

— Возможно, скрупулезность и сделала тебя хорошим адвокатом, но сейчас ты переживаешь из-за ерунды.

— Ной, мне это совсем не нравится. Ситуация кажется мне… неправильной.

— Казалась ли она тебе неправильной пять минут назад, до того, как кто-то, кто не в состоянии держать язык за зубами, сообщил тебе об этом?

София не стала лгать:

— Нет. Впервые за долгое время все казалось мне просто прекрасным.

— Узнаю свою девочку.

— Я не девочка, а бабушка.

— А я по уши влюблен в тебя. Не позволяй чьему бы то ни было вмешательству испортить то, что мы испытываем друг к другу.

— Я сказала ему, что мне требуется время, чтобы обдумать ситуацию, — сообщила София Гейл на следующий день, заглянув к соседке после утренней пробежки.

Она считала Гейл своей первой настоящей подругой в Авалоне, чей дом всегда был гостеприимен и полон жизни. В данный момент трое ее детей играли с Опал в гостиной, где игрушек было больше, чем мебели. Софии нравились доброе сердце Гейл и ее здравый смысл. Зная историю этой женщины, София могла под другим углом смотреть на происходящее в собственной жизни. Муж Гейл служил за границей, а она жила в постоянной тревоге, понять которую могла лишь другая жена военного. Беспокоясь о ситуации с Ноем, София чувствовала себя очень глупо, но Гейл уверила, что, слушая подругу, забывает о собственных горестях.

— Действительно ли это странно и ужасно — встречаться с парнем, который на десять лет младше тебя? — вопрошала София. — Становлюсь ли я от этого отчаявшейся в глазах общества? А жалкой? Или отчаявшейся ижалкой одновременно?

Гейл протянула своему младшему сыну бутылочку с соской, тут же ловко вытерев ему нос.

— Только ты сама можешь ответить на этот вопрос. Не я и не мамаши, посещающие тренировки по хоккею. Только ты.

— Я не могу быть беспристрастной.

Гейл добродушно рассмеялась:

— Это и есть твой ответ.

— Знаешь, в некоторых странах женщины выбирают себе в спутники жизни мужчин, которые младше их.

— С биологической точки зрения это вполне оправданно, — согласилась Гейл.

— Вчера вечером я долго беседовала об этом со своей дочерью. Дэзи считает, что я могу встречаться с кем пожелаю.

— София, ты не обязана ни в чем ни перед кем отчитываться.

Идея заключалась в том, чтобы просто быть с Ноем. Просто быть влюбленной в него. Чего ей еще нужно?

Малыш Джордж по прозвищу Медвежонок подполз к ней, протягивая ей свою бутылочку.

— Ах, как вкусно! — воскликнула София, делая вид, что пьет. — Я превращаюсь в любительницу молоденьких мальчиков.

— Как поживает ребенок Дэзи? Нравится тебе быть бабушкой?

— О да. Чарли служит доказательством того, что я действительно могу быть хорошей матерью.

— Представить не могу, чтобы ты когда-то была плохой матерью.

— Я никогда не была той для своих детей, кем мне хотелось бы для них быть.

Гейл снова рассмеялась:

— Таких людей просто нет на свете. Иногда я ложусь спать, думая о том, что хорошего в жизни я сделала помимо того, что накричала на детей, навела порядок, постирала белье и доела за ними еду.

— Ты находишься рядом с ними — вот что самое главное. Теперь, заботясь о Чарли, я вижу, насколько смехотворно простыми являются многие вещи. Зачастую прикладывание больших усилий не идет ни в какое сравнение с личным присутствием в тот или иной момент в жизни ребенка. Когда много лет назад Макс или Дэзи делали что-то, я немедленно кидалась к книгам для родителей, чтобы вычитать в них ответ. В действительности мне всего-навсего следовало бы поступать так же, как мой бывший муж, — делить с ними красоту момента. Присутствовать, а не убегать, чтобы проконсультироваться с каким-то мнимым авторитетом. Грег любит детей не больше моего, но с ролью родителя он справился гораздо лучше, потому что был с ними рядом. Хотя у него в Нью-Йорке имелась собственная фирма и он был очень занят, он все же ухитрялся найти баланс между работой и семьей, а вот я этого сделать не смогла. Но и он не был совершенством. Мне сейчас вспомнился один момент, когда Максу было восемь или девять лет и мы оба забыли забрать его после дополнительных занятий в школе. Пару часов сын просидел в школе, пытаясь дозвониться на наши с Грегом мобильные телефоны, потом позвонил его родителям, которые и приехали за внуком. Возможно, именно тогда мы и осознали, что наш образ жизни губительно сказывается на детях. У нас случались и другие похожие моменты.