Волшебник уставился куда-то в угол комнаты. Он в своем уме, и он посла не трогал. А если по-честному, то и не смог бы: во-первых, силенок маловато такое устроить, а во-вторых, когда погиб Аварр, последний из Фениксов еще тащился к Пограничным горам в составе цепи айханских каторжников. Стало быть, Лиар ошибается, только как его теперь разубедишь?

И, стало быть, кто-то другой, кто-то гораздо сильнее Рика, успел побывать в королевском замке Эверры.

Рику вдруг стало душно, до смерти захотелось на воздух. Он вообще не мог больше продолжать этот разговор. Не мог, и все. Да и было над чем подумать…

– Ладно, ты знаешь, что?.. Подожди киснуть, кто его знает, как оно все повернется? Пойдем лучше.

– Куда? – вяло уточнил Альвир. Видно было, что ему на самом деле плевать – куда. Хоть в пекло.

– Спать. Давай, поднимайся, у тебя ж глаза закрываются.

Тот не спорил: не мог. Сил ему хватило только на то, чтобы залпом добить бутылку и доплестись до спальни. Жаворонок дождался, пока Нейд, не раздеваясь, рухнет на одеяло, и только тогда решился задать еще один вопрос.

– Послушай, а если он не чудовище? Если не хочет ни мести, ни крови? Что, отдашь Фениксу трон? – слова дались тяжело, но еще тяжелее оказалось пережить последовавшую за ними тишину.

– Не смешно, Жаворонок, – наконец разлепил спекшиеся губы Альвир. – Ты не видел его той ночью. Не был он уже человеком. Да я б на его месте и сам…

– И все-таки? Если так, неужели возьмешь и отдашь?

Нейд приподнялся на локте, заглянул в глаза.

– Знаешь… Я ведь понимаю, за что нас ненавидят. Думаешь, не знаю, кто я? Наследник палача и предателя… Мой отец убедил всех в истинности пророчества, ссылаясь на дневник Видара Альвира, совал его в нос всем желающим… Знаешь, как можно исказить суть слов, если где надо дописать, где надо выбелить?.. А я потом читал изначальный вариант, ни слова в нем нет о том, что мой предок верил в это треклятое пророчество! В Фениксов он верил, только в Фениксов, понимаешь?! А отец взял и… Какой же надо быть сволочью, чтобы так?.. – Нейд беспомощно махнул рукой. Откинулся на подушку. – Но я его сторону уже принял – еще тогда, и если теперь переметнусь, то чем я лучше него? Нет, Рик, мы с Фениксом враги и вместе нам в этом мире не ужиться.

– Понятно…

Ему действительно было понятно, вот теперь – понятно. Не Эрида нужно было спрашивать, даже не хранителя! Только Пиара. Вот спросил и получил предельно ясный ответ: подойти к эверранскому престолу он сможет, только перешагнув через труп этого человека. Что ж, пусть так и будет.

Рик зачем-то еще сидел, ждал, пока Нейд уснет. Смотрел, как глаза чер-но-серебряного беспокойно мечутся под закрытыми веками.

Чудовище, значит, монстр? Ну спасибо тебе, приятель… Может, ты и прав.

Он бесшумно поднялся на ноги, задул свечу.

Зря ты так, видят боги – зря. Под одной курткой же места хватало, а под целым небом, выходит, не хватит.

Спать не пошел, едва ли он смог бы уснуть этой ночью, – вместо этого, не стесняясь гвардейцев, двинулся к парадной лестнице. Если сейчас не выйти на улицу, он точно свихнется. Да еще надо встретиться с Эридом: обещался же через два дня… Нелегко сейчас будет выдерживать нападки стражника, но уж лучше в самом деле так – хоть отвлечься немного.

Он вышел из ворот, провожаемый настороженными взглядами охраны, миновал стену, соединявшую среднее кольцо башен. Луны сегодня не было, на черном бархате ночного неба отчетливо серебрились созвездия. Опять серебро и черный… Тянуло сыростью от реки и помоями откуда-то со стороны рынка.

Рик почти достиг ворот, отделявших верхнюю Эверру от нижней, когда сердце вдруг сорвалось вниз – туда, в разверзшуюся под ногами бездну. Подернулся рябью ночной город перед глазами. Это запоздало, исподтишка навалилась память.

Сольгре Сигвальд (Теан Анней). Эверран, Южный тракт

Нехорошая была ночь. Что-то в ней чудилось тревожное, что-то такое, чего Сольгре пока не мог до конца понять, но чувствовал всей душой: на сотни аттов окрест в преддверии скорой беды волновалась магия, пульсировала отчаянно неровно. Что-то должно было случиться, и ничего с этим не мог поделать бывший странствующий король Эверрана.

Да что Сольгре?.. Старый маг всегда был чувствителен к подобным вещам, он уловил бы и более слабые колебания. А сейчас все вокруг чувствуют, как всколыхнулась незримая стихия. Вон, птицы совсем притихли, молчат цикады. И поднимает голову, пробуждается разного рода нечисть. Сигвальд знал, что лихой люд присматривается к ним уже давно, но до сих пор разбойники держались поодаль: видели, что путники при оружии, опасались связываться. А теперь вот осмелели, зашевелились.

Волшебник прикрыл глаза – просто так, по привычке, на самом деле ночь выдалась совершенно безлунной, в ней и без того едва ли можно было хоть что-то различить обычным зрением. Позволил силе немного высвободиться, заполнить собой окружающее пространство – и сразу различил присутствие поблизости семерых человек: двое стояли у кромки леса менее чем в трех десятках агмов от их лагеря; еще четверо обходили с другой стороны – через ручей. Последний из разбойников маячил в отдалении: скорее всего, в руках у него лук или арбалет. Плохо, достать стрелка будет непросто.

А впрочем, Сольгре надеялся, что боги уберегут и обойдется вовсе без крови. Отдать бы то, за чем пришли ночные гости, и спокойно продолжить путь с рассветом… Денег не жалко – только лошадей да холщовый мешочек с табаком: не купишь его в Эверране, сам выращивал… Ничего, давно пора завязывать с этой своей привычкой.

Лишь бы Арко не наделал глупостей. Он ведь думает, что с семью плохо обученными бойцами они сладят. Может, и сладят – как повезет, но им нужно в Эверру, и рисковать Сольгре не вправе. Не надо недооценивать противников, каким бы очевидным ни было твое превосходство: случайности бывают всякие. Да и меньше всего хотелось бывшему странствующему иметь на своих руках кровь этих людей. Ее и без того хватит на несколько жизней – крови-то…

Он прислушался: судя по дыханию, родственнику тоже не спалось. Вряд ли Арко понимает, что творится сейчас в пространстве, но, конечно, чувствует смутную тревогу, мается… Да он и без того плохо спит с тех пор, как покинул Анней. За то время, что они в пути – чуть менее