Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лилит нравились не только путешественники-авантюристы, на которых она хотела бы походить, но и необычные люди. Что в них было такого необычного? Это люди-актёры. Так умело меняющие маски. Глубоко психологичные личности, тонко чувствовавшие натуру другого человека. Они как фокусники: неуловимые мошенники – легко «перекрашивают» себя, чтобы оставить тебя в дураках.
Пока смотришь за одной рукой, «магия» творится другой.
До такого мастерства «наживы» Лилит было ещё далеко. В идеале, она хотела бы научиться, но чувствовала, что с этим либо рождаются, либо нет. Это такой талант – обводить людей вокруг пальца. Злодейский. Но и Лилит не ангел.
Пока Эмма спряталась с Ники за углом магазина и выпытывала, не растрепались ли у неё волосы (и с какой прической ей лучше появиться), Лилит, засмотревшись на мальчишку, даже не заметила, как близко подошла к нему.
– Спасибо за покупку, приходите ещё! – с милой улыбкой махал рукой вслед покупателям Мика, но стоило им только отойти на десяток шагов, улыбка упала с его лица:
– Скупердяи несчастные, – презрительно прошипел он, неприязненно кривя губы. – Достали. Сам толкай им эти кусты, чёртов старик, – бубнил он, сверля взглядом окошко магазина, из которого лился тёплый свет ламп. – Посмотрел бы я на тебя в этом наряде. А-аа! – воскликнул Мика, обернувшись. Он чуть нос к носу не столкнулся с Лилит, бесшумно подошедшей со спины.
Старая привычка.
– Напугала, – он облегчённо вытер пот со лба. – У меня чуть сердце в пятки не упало! Ты из монастыря? – спросил он, заметив темноте её юбку и ленточку на шее. – Новенькая? Не встречал тебя раньше.
Лилит молчала. Она вроде бы и «новенькая», а вроде и не совсем. Она не хотела задерживаться в приюте. Если она останется, обязательно к кому-нибудь привяжется. Люди снова пострадают.
– Понял, – кивнул он и отошёл к самодельному ящику возле магазина, где он торговал. Что он там себе «понял», Лилит не знала. Ей вдруг припомнились слова Дая сегодня утром:
…если бы ты молчала – смогла бы кого-нибудь очаровать…
Лилит заскрежетала зубами. Вот дурак! Взял и бросил её! Она, вроде бы, и не так часто открывала рот, чтоб он успел от неё устать!
– Ты ведь идешь на фестиваль? – спросил мальчик, копаясь в ящике. Он был примерно того же возраста, что и Лилит, может, чуть старше и довольно хлипкого, даже хрупкого телосложения. Одежда пажа обтянула его худую фигуру с не очень-то надёжной спиной. Лилит рассеяно подумала, что наверняка Дай выглядел так же, когда убил тех людей. – Негоже красивой девушке ходить без венка на Празднике цветов, – с уверенной улыбкой заявил он, скрывая смущение и, прежде чем Лилит что-то поняла, водрузил ей на голову цветочный венец. – Меня, кстати, Мика зовут.
Лилит удивлённо моргнула, машинально потянув руки к инородному предмету. Её пальцы коснулись тугого переплетения тонких стеблей. Они были шероховатыми, точно с них что-то срезали, а лепестки бутонов – нежные, шелковистые.
Розы! А колючки спилили.
– Стой, – сказал Мика, перехватывая её ладони. – Помнёшь же.
Внимательные карие глаза мальчика всматривались в её лицо, и Лилит отчего-то смутилась, отвела глаза в сторону.
– Розы – королевы цветов, – воодушевлённо сказал он, всё ещё удерживая её холодные руки. – А жёлтые розы на языке цветов говорят о дружеских чувствах, – самодовольно пояснил мальчишка. Он радовался, что зачастую бесполезные уроки отца-флориста, наконец, пригодились. – Тебе очень идут.
– Стоит только отвернуться, так ты уже другой девчонке глазки строишь! – насмешливо-раздраженно сказала Эмма, выходя на свет. Она всё же решила распустить свои рвано стриженые до плеч волосы. – Смотрю, ты с Лилит уже спелся.
– Ничего я никому не строю! – насупился Мика. – Это жёлтые розы! жёлтые!
– Да что ты всё заладил! – Эмма ткнула пальцем ему в грудь. – Красных мне найти не хочешь?
– Не хочу! – огрызнулся он, скрестив руки на груди. – Тебе и не пойдут. Лицо больное деревенское. Твой удел – ромашки.
– Чего?! – возмутилась девчонка, схватив его за ворот рубашки. – Сам деревенщина!
– Не кричите, – сказала Ники, похлопав Эмму по плечу. – Люди уже на вас косятся.
Прохожие и правда шли, обходя их стороной и кидая подозрительные неприязненные взгляды.
– Это он виноват, – проворчала Эмма, выпуская его.
Надменно фыркнув, Мика поправил на шее галстук.
– Тем более, – хитро блеснула глазами Эмма, положив руки на плечи Лилит. – У неё уже кое-кто есть…
Лилит поперхнулась воздухом. Снова она за своё.
– Враки!
– Не «враки», а прописная истина, – тоном учительницы, разъясняющей непослушному ребёнку очевидные факты, сказала Эмма. – Ты знаешь того аристократа-посла-телохранителя-гриса? – обратилась она к опешившему Мике.
– Леруш? Ну, и?.. – угрюмо отозвался он.
– Это он привел к нам сегодня Лилит! Я впервые видела его так близко, – энергично затараторила она. – Такой красавчик!
– До меня доходили дурные слухи о нём, – задумчиво произнес Мика и посмотрел на Лилит. – Он ведь ничего тебе не сделал?
– Нет, – покачала головой Лилит.
– Ты слышала, что о нём говорят? – встревоженно спросила Ники, заглянув ей в глаза.
– Да, – односложно ответила Лилит, бессмысленно взглянув на девочку.
Когда Лилит узнала всё от старого пастора, то не почувствовала ничего, кроме жалости. Ни страха, ни ненависти, лишь жалость. Дай натворил дел, но узнав, в чём причина таких поступков, Лилит больше не могла его осуждать. Да и не осуждала никогда. У всех в этом мире хватает своих грехов и секретов.
Атмосфера фестиваля со своей бойкой музыкой, яркими огнями и танцами захлестнула Лилит с головой. Увлекаемая хороводом танцующих, смеющихся, радующихся жизни людей, она впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой. Спрятав в сердце тихую грусть о Дае, о проклятье и своей судьбе, Лилит позволила себе побыть обычной девочкой, уверенной в светлом завтрашнем дне.
Ⅷ
Материк Алькор, королевство Алнаир, г. Гиансар,
Трущобы, квартал немёртвых
В трущобных кварталах как всегда было тихо. Обманчиво тихо.
Эта тишина была сродни затаившейся голодной собаке: стоит повернуться спиной – вцепится в глотку, и пикнуть не успеешь.
Вечный гнилостный туман полупрозрачной дымкой окутывал улицы. Запах смерти и пепла вгрызался в ноздри как червяк, скользкий, упрямый и гадкий.
Дай шёл быстро, засунув руки в карманы и вжав голову в плечи. Он старался не смотреть по сторонам, откуда-то и дело ловил на себе скользкие взгляды.
Его приметная внешность была известна как среди обычных горожан, так и в
