Жанна вышла из носилок перед дверьми как раз в тот момент, когда на землю упали первые тяжелые капли. И, едва все общество успело укрыться за стенами замка, как разразился страшный ливень, сопровождаемый оглушительном грохотом.

Начался переполох. Многие метались, не зная, где укрыться и ища спасения в объятиях друг друга, иные падали на колени и истово молились, прося простить их прегрешения, за которые Господь и насылает на них эту кару.

В одном из коридоров испуганных придворных встретил пастор, держа в руках молитвенник. Пастор поднял его над головой. Все упали на колени.

— Бог гневается на нас и посылает нам свое зловещее знамение! — громовым голосом провозгласил пастор. — Неисчислимые беды ожидают всех нас. Шаток и неровен подписанный мир, но то — затишье перед бурей! Страшная буря грядет! Знамение повисло над нашими головами! Беда ждет нас всех!.. Горькая и неминуемая гибель.

— Но отчего же? — спросила Жанна. — Чем провинились мы перед Господом?

— Грехами нашими, порочащими веру, — ответил пастор.

— В чем же они, святой отец?

— Мир с католиками невозможен. Не будет с ними мира и не должно быть. Они — враги нашей веры и горе тому, кто забыл об этом и пытается завязать с ними дружбу. Господь ему этого не простит!

Жанна вздрогнула. Удар предназначался ей. Она молчала, сложив молитвенно руки, закрыв глаза и шепча молитву.

Пастор достал из-под мышки библию и прижал ее к груди:

— Молитесь Господу, дабы сохранил он жизни ваши!

И тут в небе раздался такой силы громовой раскат, что показалось, будто древний замок вот-вот рассыплется, развалится на части и все молящиеся, стоя на коленях, окажутся без стен и крыши над головой, один на один с Богом, посылающим на их головы с небес свою кару, свое возмездие за совершенный людьми грех.

— Молитесь Господу!!! — громко повторил пастор.

Но все и без того исступленно молились, встав на колени и воздев руки к небу.

А в городе и за его пределами бушевала стихия. Огромной силы ветер вырывал с корнями деревья и валил их наземь, иные падали на крыши домов и проламывали их до основания, люди в панике метались по городу, не зная, где укрыться от урагана, а огромные деревья, будто стражи Господа, ниспосланные им на землю, высматривали свои жертвы и, падая, давили и калечили их, не разбирая ни пола, ни возраста.

Жанна пошла к астрологам, жившим на самом верхнем этаже одной из боковых башен.

— Ваше величество, вспомните, о чем мы предостерегали вас, — сказали они ей.

— О чем же? — спросила она.

— О затишье. Не верьте ему! Оно — перед бурей! А буря — вот она! Но будет и еще одна… Дурное предзнаменование сулит неисчислимые беды для приверженцев нашей веры.

Жанна отшатнулась к стене.

— Звезды говорят об этом, — продолжали астрологи. — Хвостатая комета, сметающая все на своем пути, появилась на небе.

— Бог за что-то гневается на нас, — произнесла Жанна. — Но что сделали мы плохого во имя мира, в борьбе за веру?

— Кто-то тянет руку дружбы в стан врага. Богу это неугодно, и он не простит. Сегодняшняя буря — тому подтверждение. Но будет буря еще страшнее. Полетят тысячи голов, реками прольется кровь…

Жанна вздрогнула, и смертельная бледность покрыла лицо.

— Значит, снова война? — с болью в голосе спросила она.

— Кто знает… Но пламя огня гасилось кровью невинных жертв.

— Невинных?!.

— Они, безоружные, корчились и падали один за другим… Так показал огонь, а он не лжет.

— Кто «они»?

— Люди. Кто и какой веры — неизвестно. Эту тайну ни звезды, ни огонь нам не открыли.

Жанна вышла от них сама не своя. Ее шатало, она вот-вот готова была упасть. Прислонилась к стене, постояла так несколько минут, закрыв глаза, вся во власти только что услышанного. Но у этой мумии трепетали пальцы, слышно шептали губы:

— Кара небесная… Затишье предвещает бурю… Огонь… Невинные…

Вновь грянул страшной силы раскат грома. Заухало, загрохотало все вокруг, и дрогнула стена, у которой стояла, опершись на нее спиной, королева. Жанна вскрикнула, отпрянула от стены и в страхе бросилась бежать вниз. Навстречу ей кто-то поднимался, невидимый. Она остановилась, лицо помертвело. Уж, не за ней ли? Посланец Господа… Но почему без крыльев?.. Миновав лестничный марш, незнакомец повернул и двинулся прямо на нее. Она дико закричала.

— Жанна!

— Боже мой! Франсуа!!!

И она с плачем упала в его объятия.

Целый час грохотал гром и небо озарялось серебристыми вспышками молний, раскалывавших его надвое от зенита до горизонта. Бурные потоки воды неслись по городским улицам, унося следы разрушения, причиненного ураганом.

Понемногу все стихло, и как неожиданно налетела буря, так же стремглав и умчалась дальше, повернув где-то у Лиможа на юг. Люди осторожно выходили из домов, с тревогой и недоверием глядели в просветлевшее небо, в ужасе взирая на трупы, задавленные упавшими деревьями и сорванными с домов крышами. Такого бедствия не помнил здесь никто. И все с надеждой уповали на Господа, веря, что, несмотря на такое страшное предзнаменование, Он не даст их город в обиду, и благодарили Его за то, что Он даровал им жизнь.

И, скорбно опустив головы, рядом с ними оплакивали погибших их соседи.

Вечером в приемной зале донжона Жанна принимала королевского посла господина Бирона. Кроме них присутствовали ее сын Генрих вместе с сестрой и кузеном, вернувшиеся в Ла Рошель около двух часов тому назад; адмирал Колиньи, Ла Ну, принц Людовик Нассаусский — германец, протестант — и Лесдигьер.

— Ее величество выражает уверенность, что Жанна Наваррская не станет чинить препятствий браку их детей, несущему обеим королевам взаимную и вечную дружбу, а французскому королевству мир во веки веков и равенство в отправлении религиозных обрядов, — провозгласил Бирон.

— Слова, господин посол! — воскликнула Жанна. — Только слова и ничего больше. Я не вижу результатов выполнения тех статей мирного договора, которые регулируют религиозный вопрос и разрешают гугенотам богослужение близ всех городов Франции. Маршал Дамвиль, например, по-прежнему притесняет наших братьев у себя в Лангедоке, а из городов Гиени до сих пор не выведены королевские гарнизоны. Где же выполнение условий мирного договора, о котором так клятвенно заверяла меня вдовствующая королева?

— Мадам, ее величество королева-мать просила меня передать вам, что она принимает надлежащие меры к тому, чтобы все пункты эдикта безоговорочно выполнялись. В Лангедок уже посланы ее эмиссары, а в Гиень отправлен маршал де Косее, которому и поручено вывести оттуда королевские войска.