были никому не нужны – даже новым собственникам. Жена стала безработной, заболела от переживаний за детей, и вскоре умерла.

Родилась внучка, но дочка с мужем тоже стали безработными. Зять начал пить, потом и дочка пристрастилась, а внучку я взял к себе в дом. Тут сын – тоже безработный, подрался по пьянке и получил 10 лет тюрьмы за побои, которые не наносил потерпевшему, а нанес его приятель, отец которого служил в милиции – он и отмазал своего сыночка. Я остался жить в большом доме вместе с внучкой.

Зять ушел от дочки и куда-то уехал, дочка продолжала пьянствовать – ничего не помогало. Прошло несколько лет. Сын вернулся из тюрьмы досрочно, почти сразу ограбил палатку какого-то лавочника, чтобы украсть водки, и снова загремел на десять лет в тюрьму.

Пару лет назад, я взял и написал дарственную на дом внучке: она уже стала женихаться, и я боялся, если что случиться со мной, то её мать – моя дочка, пропьет дом, получив его в наследство.

Оформил я дарственную на дом, а месяца через два меня уволили из школы – видимо потому, что я рассказывал на уроках как люди жили при советской власти: нынешняя молодежь ничего об этом не знает и думает, что все тогда сидели в лагерях, ели только черный хлеб, работали почти бесплатно и жили под страхом ареста ни за что. Чушь конечно, но дети верили, а я говорил им правду – за что и уволили.

Но формально меня уволили по сокращению: детей стало меньше – значит и учителей надо меньше. Жить стало не на что, я заболел на нервной почве и попал в больницу, где пробыл почти месяц. Внучка вначале меня навещала, а потом перестала.

Из больницы я вернулся домой, а меня не впускают: внучка за время моей болезни вышла замуж за местного лавочника, значительно старше её по возрасту, и они решили, что я им не нужен. Метнулся я туда – сюда, но оказалось, что всё сделано по нынешним законам: дом не мой, а внучкин и что он подарен мною, не имеет никакого значения – даже на порог меня не впустили.

Пожил я с неделю, рядом со своим домом у соседки – старушки, но жить – то не на что! И вспомнил про свою двоюродную сестру, которая жила одна в Москве в двухкомнатной квартире одна – она тоже учительница, но бывшая, на пенсии. Муж у неё умер, а дочка, окончив институт иностранных языков, уехала в Англию и работала там, но не говорила кем и где.

Позвонил я сестре, она и говорит: приезжай ко мне – места хватит, здесь и на работу устроишься. Я так и сделал, приехал к сестре, она меня зарегистрировала в своей квартире и начал я искать работу.

Учителем сразу найти не удалось, и пошел я охранником на склады, но сначала, надо было окончить месячные курсы. Так и сделал. Проучился на курсах две недели, а сестра взяла и умерла – прямо во сне. Просто уснула вечером, а утром уже не проснулась.

Позвонил её дочери, она приехала из Англии, организовала похороны матери, а на следующий день и говорит: давай-ка дядя ищи другое жилье, квартиру я сдам квартирантам за хорошие деньги, а когда вступлю в наследство, наверное, продам – эти деньги мне в Англии очень пригодятся и позволят начать собственное дело. И сроку дала три дня, пока она будет оформлять наследственные дела.

Так я и оказался на улице: без денег и без работы. На зарплату охранника квартиру не снимешь, комнату тоже, да и не успел я окончить курсы и окончательно оформиться на работу. И вот два года, почти, живу бомжом, привык: какая – никакая, а всё же жизнь, но через год, если доживу, достигну пенсионного возраста и поеду в свой городок оформлять пенсию, ну а с пенсией устроюсь к кому – нибудь на постой: к старичку или женщине в возрасте, одиноким.

Может потом и внучка пожалеет деда, да и дочка – пьяница, там же мыкается, сын через два года должен вернуться из тюрьмы – может сообща ещё и поживем и как-то наладим свою жизнь. Была семья и ничего не осталось – всё сгорело в этой демократии, будь она проклята.

Все помолчали, а Михаил Ефимович подумал, что Учитель, оказывается, тоже ждет пенсионного возраста и тоже хочет вернуться в родные края – как и он. Значит, это верный путь возвратиться к нормальной жизни – надо только дождаться и перетерпеть нынешнее своё положение изгоя общества.

– Ладно, Максимыч, – сказал Черный,– давай я свою короткую историю с частной собственностью расскажу, если общество не против. Люди были не против, и Черный продолжил:

–Я – москвич, детей нет, и так оказалось, что остался жить один в пятикомнатной квартире. Работал инженером в НИИ, каком не важно, его закрыли и продали здание, а я устроился работать охранником – сейчас пол-Москвы работают охранниками.

Работа простая, но и зарплата простая. Можно было, конечно, дежурить ещё где-нибудь, но тогда вся жизнь будет проходить на работе, в охране. И решил я квартиру продать, купить однушку, а на разницу в деньгах вполне можно было прожить много лет, как добавка к зарплате, да и пенсия не за горами, а москвичам Москва доплачивает к пенсии – если пенсия меньше 12 тысяч рублей.

Стал я искать варианты продажи квартиры: тут же налетели эти самые риэлторы, я выбрал одного – он сказал, что подберет мне лучший вариант продажи и одновременно подыщет однушку для покупки, только нужна ему доверенность на ведение дел.

Зашли к нотариусу, составили доверенность, я подписал её, уволился с работы – решил отдохнуть и съездить к брату, двоюродному, в Смоленскую область. Риэлтор мне и денег дал на поездку – в счет своей будущей доли от продажи моей квартиры: договорились на 3% от суммы, а квартира тянула на 2 -3 миллиона долларов, потому что хороший район и близко к центру.

Уехал я, месяц прожил в деревне, а когда вернулся, оказалось, что моя квартира продана, даже уже два раза и деньги, якобы, я все получил, о чем есть расписка, подписанная мною.

Я кинулся к юристам: те говорят, что всё правильно: доверенность составлена с правом продажи, расписку можно отдать на экспертизу о подлинности моей подписи, но внешне подпись очень похожа, и видимо это я морочу им мозги, а доверенность подлинная, что подтвердил и