Василию Захаровичу особенно нравились классические оперы на русскую историческую тематику.

В стенах Академии Корж неоднократно встречался и с другом по Испании Ильей Григорьевичем Стариновым, читавшим там отдельные лекции по специализированным темам. И тут уж воспоминаниям и деловым обсуждениям партизанской тактики и стратегии не было конца. Однако вне Беларуси Корж себя по-прежнему не видел…

Занимали Василия Захаровича в тот период и другие проблемы. Анализируя в ходе учебы жестокие уроки партизанского сопротивления в тылу противника. Корж с болью в сердце отмечал неподготовленность ряда командиров, бойцов РККА, оказавшихся на оккупированной врагом территории, к ведению тактически грамотной вооруженной борьбы с ним партизанскими методами в составе мелких, разрозненных, маневренных групп. Все эти выстраданные им мысли, а также конкретные предложения Василий Захарович изложил в своем рапорте И. Сталину, который можно рассматривать как его своеобразное духовное завещание.

Из рапорта В.З. Коржа И.В. Сталину: «…Три года и 28 дней, находясь в глубоком тылу врага во главе крупного соединения, которое пережило всевозможные периоды, этапы своего развития, приходилось очень много мыслить и думать так, что в обыденное время мысль так правильно работать не будет. И вот в это тяжелое для партизан время, особенно 1941 года, когда нужны были люди, организаторы, руководители, командиры, специалисты, знаюшие свое партизанское дело хотя бы из литературы, из лекций, которые преподавались в наших специальных школах, из советов старших товарищей партизан, к большому сожалению, этих людей не было.

Если и были кое-где оставшиеся партийные товарищи, которые были посланы после Ваших указаний для организации партизанского движения, то эти люди были не подготовлены к партизанской борьбе в тылу врага, они боялись своей тени, они не знали, куда им притулиться, откуда что начать, и, зачастую, если они показывались кое-где, то в большинстве своем погибали, а то совсем попрятались и сидели, никакой деятельности среди народа не ведя. Этим самым был упущен нужный момент.

С одной стороны, мы не встретили врага так, чтобы на каждой дорожке, из-за каждого куста, из-за каждого дома ему угрожала смерть. С другой стороны, народ, который не успели мобилизовать, остался под оккупацией врага, поколебался, он не чувствовал организаторов, руководителей, которые бы звали его на борьбу с врагом, он не знал, что ему делать. А оставшиеся враждебные элементы, которые всегда в народе есть, пошли на службу к немцу: в полицию, в гестапо, во всякого рода контрреволюционные организации — и под руководством уже матерых немецких гестаповцев запугивали народ, издевались над народом, уничтожали его, заставляли идти в полицию зачастую и людей, которые никогда бы не пошли против советской власти. Они их втягивали в борьбу против партизан, против своего народа, и некоторые из них, втянувшиеся, которым уже было тяжело вернуться к своему народу, чувствуя преступление перед ним, так и остались в лагере врага.

И вот все это я видел, знал, переживал вместе со своим тогда еще небольшим партизанским отрядом, который был тогда почти один, как я знаю, на три области — Брестскую, Пинскую и Минскую. Но благодаря тому, что я знал тактику партизанской борьбы, что я был подготовлен к этому, я маневрировал с этими людьми в разных местах, всегда били немцев там, где они нас не ожидали, появлялись всегда в новых местах и были всегда новыми партизанскими отрядами среди населения, т.е. хотелось больше привлечь население на свою сторону, посеять веру в народе, что мы победим, что нас много, хотелось втянуть больше населения в борьбу с немцами. Но этого было мало, это была капля в море, хотелось поднять все против немца, ведь он пришел на нашу землю, в наш дом, едет по нашим дорогам, по нашим лесам, уничтожает наш быт, нашу культуру, нарушил нашу жизнь.

Второе, что еще хочется Вам рассказать: мои наблюдения, мои переживания и те недостатки, которые, мне кажется, были у нас также и в Красной Армии.

Армия, конечно, это армия, ее надо ориентировать на тактику наступательного или оборонительного боя, на окружение, уничтожение противника и т.д., но также и на тактику партизанской борьбы. Это как-то одно другому вроде противоречит, и я об этом очень часто думал. А думал потому, что много всякого видел и переживал. Когда с первых дней войны (особенно это видно было в Западной Белоруссии), при таком стремительном нападении врага на нашу страну, когда наши целые подразделения с полным вооружением, оставаясь в окружении с командирами, топокартами в белорусских лесах, бросали все вооружение: часть сдавалась в плен врагу, часть расходилась среди населения, устраивалась на разные работы, а часть бродила по лесам и не знала, что им делать. Таких было очень много, и не только рядовых бойцов, а командиров малых и больших, которые кончали до войны наши военные школы, академии, училища, а когда попали в такую тяжелую обстановку, то сразу не знали, что им делать…

Мне казалось тогда, что если бы в наших военных школах, академиях, училищах, когда прорабатывалась история войн и брались хорошие примеры из прошлого хороших полководцев, отдельных командиров, воинов, показавших военный талант, искусство, то почему бы одновременно не стоило рассказывать правду из истории войн, в том числе и о партизанских действиях, без которых почти ни одна война, особенно в России, не проходила. Взять хотя бы Отечественную войну 1812 года: Денис Васильевич Давыдов, который организовал партизанскую войну против французов, сколько у него есть хороших примеров из боевой жизни. Ведь это один из лучших боевых, смышленых офицеров того времени, человек, которого Багратион продержал при себе адъютантом пять лет, а это показатель тому, что Давыдов был воин настоящей партизанской борьбы, а литература о нем у нас в очень и очень ограниченном количестве, ее почти нет.

Взять гражданскую войну: мало ли было хороших примеров партизанской борьбы, которую нужно бы, кажется, показывать, писать, читать лекции, чтобы военный народ знал все эти примеры. Война это есть война, и в ней все средства хороши.

Из всего вышесказанного мною, я глубоко убежден, во-первых, если бы та работа, которая проводилась нами через так называемое Спецбюро НКВД по подготовке партизанских кадров на военное время до 1936 года, продолжалась до самой войны, если бы сохранены были те кадры, которые воспитывались за прошедшие годы, сохранилось то оружие, которое когда-то готовилось для партизан, то эти бы кадры и вооружение сыграли большую роль в поднятии партизанского движения. Буквально на второй или третий день войны в каждом районе выступил бы организованный, подготовленный партизанский отряд, который бы поглотил в себя весь передовой элемент