пожертвований, и ему, как и семьям погибших, наверняка перечислили не малую сумму. После выписки из больницы вся информация о Хиро, что он мог достать, ограничивалась новостями по ТВ. Как сложилась жизнь «героя» после инцидента на складе, общественность мало волновало. Всем было куда интересней наблюдать за судами над убийцей, смотреть все эти передачи, где журналисты копались в грязном белье семьи Дэна. Поэтому о Хиро Араки говорили мало и коротко: «…проходит сложное лечение», «… состояние стабильное и опасений не вызывает», «… давать комментарии о случившемся отказывается», «… был выписан из больницы и признан дееспособным. Судя по интервью, данному нашему корреспонденту, он собирается продолжить учебу и в будущем поступить на службу в полицию».

Если он собирается продолжить учиться, то, скорее всего, думал Бастер, вернется в их школу. Будь он на его месте, сразу же перевел бы в другую — подальше от компании, надругавшейся над ним. Но что-то ему подсказывало, что этот бугай не собирается переводиться. И он стал терпеливо ждать его появления на занятиях. И, наконец, этот день настал спустя почти два месяца после инцидента на складе.

За это время успело произойти многое. Первое, смерть Дэна. Все узнали о ней из новостей. Второе, Оливия уехала на лечение в психиатрическую больницу на долгое неопределенное время. Она сама позвонила ему и сообщила об этом, также еще и о том, что поддерживает план белобрысого.

Кстати об этом плане, он на удивление прошел гладко. Никаких дополнительных вопросов к этой легенде у правоохранительных органов не возникло, хотя даже сам Бастер видел кучу не состыковок. Более того, одноклассники, прекрасно ранее осведомленные об отношениях Оливии и Дэна, внезапно поменяли свое мнение. Все решили, что это были лишь слухи, и на самом деле они не встречались, а Дэн был сталкером, преследующим Оливию. Будто все забыли, как они общались всей компанией на уроках и переменах. Как это провернул белобрысый, Бастеру оставалось лишь догадываться. Все прошло без проблем и лишних вопросов, словно их ложь каким-то волшебным образом стала правдой, в которую невозможно не поверить.

День, когда Хиро Араки впервые за долгое время явился на занятия, начался как обычно. Он вместе с Ли зашел в класс, уселся за парту и стал ждать начала занятий, как перед самым звонком внезапно вошел Хиро. Все замерли, оторопев. Да, теперь он — герой, и все одноклассники, безусловно, так считали, но все равно его боялись. Слишком уж тяжелый у него взгляд, который в купе с его ростом и телосложением, вселял в каждого бессознательный страх. Почувствовав на себе испуганные взгляды, Араки застрял в проходе. Через несколько секунд староста, обаятельная девчонка миниатюрного телосложения, совладала со своим страхом и подошла к нему.

— Хиро Араки, от лица всего класса я хочу поблагодарить тебя за твой подвиг. Благодаря тебе мы все можем быть спокойны за наши жизни. Спасибо тебе за это и прости, что ничем не смогли тебе помочь, — сказала она, нелепо поклонившись. — Если тебе вдруг что-то понадобится, не стесняйся и обращайся сразу ко мне. Помогу, чем смогу.

— У меня есть одна просьба ко всем вам, — сказал Араки. — Я не считаю себя героем или, не дай бог, спасителем, поэтому я хочу, чтобы все было как прежде. Пожалуйста, давайте забудем этот инцидент. Вы мне ничего не должны.

— Но мы не можем… — тише обычного сказала староста.

— Я очень вас прошу.

— Хорошо. Мы постараемся, — ответила она и вновь поклонилась.

Араки взглянул на них, на Бастера и Ли, лишь раз и то мельком. И в его взгляде не было ни капли обиды, злости или укора. К тому же, Араки сам вошел в класс, не въехал на инвалидном кресле, не приковылял на костылях, и выглядел полностью здоровым, что немного успокоило совесть Бастера. «Но все равно надо извиниться» — сказал он сам себе, но собрался с духом далеко не сразу, спустя лишь несколько дней. Он вместе с Ли подождал Араки после школы. Их извинения он принял на удивление легко. Он не держал на них зла, и тогда совесть Бастера, наконец, отпустила его душу из своей хватки. После извинений у них сам собой завязался разговор, и они выяснили, что им по пути.

— Как, кстати, себя чувствует Оливия? Давно ее нет, — спросил Хиро.

— Не очень. Она все еще в психушке. Нам толком ничего не говорят, понимаешь… — Бастер замолчал на пару секунд, подбирая слова. — Они с Дэном… в общем, они встречались. Я даже представить не могу, что она чувствует.

— Если бы это была обычная депрессия, ее наверняка отпустили бы уже, — вмешался в разговор Ли.

— Вы не ходили ее навещать?

— Да мы бы с радостью, но к ней никого не пускают, даже ее родителей. Мы ходим к ним иногда, так пытаемся как-то помочь, поддержать по мере сил. Они сами почти ничего не знают о том, что с ней. Она иногда им звонит, но тоже ничего не объясняет. А в больнице их выпроваживают. Говорят, что больная просила никого не пускать к ней. Можешь, если хочешь, с нами как-нибудь сходить. Я думаю, они будут рады, — сказал Бастер.

— Спасибо, но я откажусь.

— Как знаешь. — Он пожал плечами. — А как этот беловолосый?

— Не знаю. Я его давно не видел.

— Вы с ним друзья или что-то типа того?

— Нет. Я едва с ним знаком.

— Странно. Мне казалось, что вы близкие друзья, — сказал Бастер, припомнив, что именно белобрысый спас Араки и сделал его чуть ли не национальным героем. Вряд ли кто-то станет это делать для малознакомого человека.

— Что странно так это то, что вы никому про него ничего не сказали, — сказал Хиро. — И то, как ты спокойно сейчас о нем говоришь. Если я правильно помню, он тебя в осколки втоптал.

— А. Так ты и это помнишь.

— Конечно.

— Скажем так, таким людям как он лучше дорогу не переходить, — сказал Бастер задумчиво, сделав небольшую паузу, подбирая слова. — Я не знаю, как это объяснить. Просто есть такие люди, на которых только посмотришь и сразу начинаешь чувствовать себя жалким, слабым человечком не способным ни на что. Таких людей словно окружает аура страха. Не знаю, почему так происходит, да и знать не хочу. Раньше мне казалось, что ты такой же страшный, как и они. Но после того, что произошло, тебя я не боюсь. Ну и все же мы узнали, на что способен этот беловолосый. Если бы не ты, он убил бы Дэна.

— Тут он ему