«The Idiot»: Author, Narrator, and Reader. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1981.

377

Достоевский. T. 4. C. 290. Обзор, о котором идет речь, был опубликован в журнале «Время» (1861. № 10); см.: Достоевский. Т. 19. С. 151–168. Публикация не подписана, однако, по мнению комментаторов академического Собрания сочинений, она по крайней мере частично принадлежала Достоевскому.

378

В статье «Стихотворения Н. Некрасова», напечатанной в журнале «Время» (1862. № 7. Отд. II. С. 17) Ап. Григорьев писал: «Новое отношение к действительности, к быту, к народу, смутно почувствовавшееся в стихотворении Некрасова, почувствовалось тоже и в протесте “Бедных людей”, протесте против отрицательной гоголевской манеры, в первом еще молодом голосе за “униженных и оскорбленных”, в сочувствии, которому волею судеб дано было выстрадаться до сочувствия к обитателям “Мертвого дома”» (цит. по: Достоевский. Т. 4. С. 295). Поэт и критик Аполлон Григорьев сотрудничал с братьями Достоевскими в их журнале «Время».

379

Достоевский. Т. 4. С. 298.

380

Там же. Т. 19. С. 153–154.

381

См.: Мочульский К. Достоевский. Жизнь и творчество. Париж: YMCA-PRESS, 1947; Frank J. Dostoevsky: The Stir of Liberation, 1860–1865. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1986. P. 218–219; Jackson R. L. The Art of Dostoevsky: Deliriums and Nocturnes. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1981. P. 41.

382

См.: Толстой. Т. 16. С. 7; см. также письмо Толстого от 22 февр. 1862 г. с первым упоминанием «Записок из Мертвого дома» (Там же. Т. 60. С. 419). О «Записках из Мертвого дома» как «психологическом очерке» см.: Цейтлин А. Г. Становление реализма в русской литературе. М.: Наука, 1965. С. 290–291. Цейтлин выделяет субъективность повествователя у Достоевского и его фокусирование на психологии как черты, нетипичные для жанра.

383

Достоевский. Т. 26. С. 66 («Дневник писателя». 1877. Ноябрь, гл. 1).

384

См. во «Введении» к «Ряду статей о русской литературе» (Время. 1861. № 1. Отд. II; Достоевский. Т. 18. С. 57). Почвенничество – движение, флагманом которого являлся журнал «Время», основанный Достоевским вместе с братом Михаилом, Ап. Григорьевым, Н. Страховым и другими. О долге Толстого тургеневским «Запискам охотника» см. в 4-й главе.

385

См.: Достоевский. Т. 4. С. 275. В академическом Достоевском отмечена каждая вставка из сибирской тетради в окончательный текст.

386

Почти двадцать лет спустя в 10-й книге «Братьев Карамазовых» Достоевский использует одну из записей в сибирской тетради именно для демонстрации того, как крестьяне могли удивить дворян своим умным, острым словом (см.: Belknap R. L. The Genesis of «The Brothers Karamazov»: The Aesthetics, Ideology, and Psychology of Making a Text. Studies of the Harriman Institute. Evanston, IL: Northwestern University Press, 1990. P. 47).

387

Ср.: Достоевский. T. 4. C. 15–16 и 194–195.

388

Тамже. C. 13.

389

Там же. С. 23–25, 302.

390

Там же. С. 25.

391

Там же. С. 12–13.

392

Jackson R. L. The Art of Dostoevsky. P. 139. Об отсутствии свободы как квинтэссенции тюремной жизни см. в работе В. А. Недзвецкого, сравнивающего в этом плане тюрьму с фаланстерами Фурье (Недзвецкий В. А. Отрицание личности: «Записки из Мертвого дома» как литературная антиутопия //Известия АН СССР. Сер. лит. и языка. 1997. Т. 56. № 6. С. 14–22).

393

Jackson R. L. The Art of Dostoevsky. P. 160–166. «Сам Подпольный человек появляется в “Записках из подполья” как трагический узник потерявшей веру эпохи, узник, обреченный на пытки и унижение бесконечного движения по беговой дорожке в им же созданной и ему предназначенной вселенной» (Ibid., Р. 165–166).

394

Достоевский. Т. 4. С. 220.

395

Там же.

396

Там же.

397

Там же. С. 19.

398

Там же. С. 10 (курсив мой. – Д. О.).

399

Он мог думать также и о Дантовом «Аде», ассоциации с которым вызывают позднее сцены в бане.

400

Там же.

401

Там же. С. 12 (курсив мой. – Д. О.).

402

Там же. С. 9.

403

Там же. С. 130.

404

Там же. С. 11.

405

Там же. С. 16.

406

Там же. С. 37, 66, 79.

407

Там же. С. 220.

408

Тамже. С. 15.

409

Там же.

410

В главе «Среда» в «Дневнике писателя» за 1873 год Достоевский утверждал, что все преступники, которых он встретил на каторге, считали себя виновными, но все они очистились через страдания. См.: Jackson R. L. The Art of Dostoevsky. P. 115. А в «Записках из Мертвого дома», пишет Джексон, «Горянчиков находит в Мертвом доме обреченных людей. Его “Сцены из Мертвого дома” [его название воспоминаний] возвращают их в круг искупления. Задача воскрешения похороненной человечности арестантов и выдвижения на первый план их отчаянного стремления к достоинству и свободе была несовместима с моралистическим или религиозным дидактическим подходом, направленным на обвинение осужденного в неспособности понять наказуемость и зло собственных деяний. В своих поздних работах, однако, Достоевский стремился сочетать идеализацию духовной и религиозной восприимчивости людей с критическим и даже моралистическим отношением к преступлению и ответственности за него» (Ibid. Р. 140). Вот почему, заключает Джексон, в главе «Среда», в отличие от «Записок из Мертвого дома», Достоевский говорит, что народ не отрицает своих преступлений и признает вину преступника (Ibid. Р. 141).

411

Достоевский. Т. 4. С. 6–7.