на зад девушки, обтянутый кожей. Краем глаза уловил взгляд Хойскара, пожирающий девушку, и, поджав губы, лишь покачал головой.

Неожиданно в правой ее руке, словно из воздуха, появился нож. Вихляя задом, как индийская танцовщица, и невнятно напевая, Неела стала, пританцовывая, кружить вокруг алтаря. Голос девушки крепчал. Мужчины завороженно смотрели на танец жрицы и постепенно погружались в ее действо. Мир вокруг них исчезал. Его заслоняло видение кружева танца. Затем мир сузился и уместился в одной девушке.

Вскрикнув на высокой гортанной ноте, Неела полоснула себя ножом по руке, возле ладони. Из раны большими каплями стала обильно капать кровь. Неела размахивала руками, и капли, непонятно как замедляясь в воздухе, создали вокруг нее кровавый занавес. Неела упала на колени и, протянув вверх руку, положила на чашу. Из раны кровь стала стекать в сосуд. Другой рукой обняла алтарь.

Неожиданно со своего места поднялась Агнулья. Она встала с закрытыми глазами, быстро стянула с себя меховую курточку, платок и стала через голову снимать блузку. Оставшись, как и Неела, полуобнаженной, она, так же легко танцуя, подошла к алтарю и, присев, обняла Неелу за оголенные плечи. Они на пару секунд замерли. А потом с нарастающим тонким визгом стали подниматься. Взявшись за руки, они закружились вокруг алтаря. А за алтарем из стены вплыла сумрачная женская фигура в саване с красивым бледным лицом. Она распростерла крылья и перед ней появилась чернеющая воронка, засасывающая туда воздух и кровь из чаши. Фигура стала обретать четкие очертания. Женщина подняла сине-ледяные глаза и посмотрела на мужчин. Артему показалось, что его от этого пронзительного взгляда проморозило насквозь. Артем и Хойскар перестали что-либо понимать. Их неудержимо повлекло к воздушной воронке. Они поднялись и, глядя перед собой остекленевшими глазами, направились к алтарю. А визг становился громче и громче, кружение девушек ускорялось, Артем услышал шепот, которому не мог сопротивляться.

– Иди ко мне… – И он, медленно переставляя одеревеневшие ноги, шел на это зов. В спину ему бестолково толкался Хойскар, но Артем не обращал на него внимания. Он шел, чтобы ценой своей жизни утолить голод богини. Она звала его и хотела насытиться. Все его естество желало, горело утолить ее безмерный голод.

Но тут перед ним возникла обнаженная женщина с посохом из цветущей вишни. Она, широко расставив ноги и руки, преградила им путь. Мягкий негромкий голос женщины перекрыл смердящий смертью шепот и визг женщин.

– Назад! Ни шагу вперед! – В нем было столько власти, что Артем, споткнувшись, остановился. В него врезался Хойскар. А на женщину с посохом с яростным воплем гнева со спины напала крылатая тень. Она ударилась о невидимую стену и со звоном разбитого стекла исчезла.

С Артема спало наваждение. Он оторопело стоял перед замершими девушками, что сплелись в объятиях и тесно прижимались друг к другу.

Артем тряхнул головой и тихо произнес:

– Да ну нах… такие страсти. Я пошел. Хойскар, за мной! И пулей вылетел из комнаты.

– Она нас чуть не сожрала, вот же тв… – произнес он подрагивающими бесчувственными губами и приложил пальцы ко рту. Я губ не чувствую…

– Я тоже. А это кто была? – спросил медленно приходящий в себя Хойскар.

– Какая из них?

– Первая, с крыльями.

– Иехель, богиня смерти. Эта… Артем замолчал, подбирая слова, чтобы не обозвать ее матерно. – Женщина питается жизнями живых. Ей все равно, кого жрать. Вот же…

– А вторая, крепкая такая и голенькая?

– Это ее сестра Мара. Она не дала ей нас слопать. – Он замолчал, стараясь унять нахлынувшее возмущение. – Проклятых ей мало.

– А кому алтарь? Иехель или этой голенькой?

– Маре.

– А чего она голая?..

– А чего ты у нее сам не спросил? – Не сумев, скрыть раздражение, ответил Артем. – Она богиня. Хочет – одевается, хочет – раздевается. Кто ей указ? Ты только на это обратил внимание?

– А на что еще надо было?

– Не знаю. Но знаю, что бабы раздеваются перед мужиком, когда хотят от него что-то получить… Поверь мне, Хойскар, эта голенькая еще придет за своими долгами… Пошли подышим воздухом. Они вышли во двор замка.

Через полчаса Артем, приоткрыв дверь, осторожно заглянул в комнату с алтарем. На полу лицом вниз лежали, сцепив руки, две девушки. Артем сначала подумал, что они мертвы. Но вот Неела пошевелилась и подняла голову.

– Ох, как голова болит, – прошептала она. Потом огляделась…

– А что тут произошло?

– Хм… – хмыкнул Артем и вошел в помещение. – Это я у тебя хотел спросить. Что ты тут устроила? Нас с Хойскаром твоя богиня едва не убила. Потом появилась голая Мара и нас спасла. А вы обнялись с Агнульей и стали визжать, словно вам лезли черти под юбки…

– Даа?.. А я не помню… помню, что кровь пролила на алтарь… И все…

– И все? А алтарь очищен? Освящен?

– Да. С ним все в порядке, но это не мой алтарь.

– Да понятно, что не твой. Вот лежит его жрица, – Артем кивнул на лежащую без чувств женщину. – Ее посвятить нужно, посмотри, как она?

– Не могу.

– Почему?

– Я это, почти голая.

– И что? Ты тут почти час голая танцевала и сиськами трясла. Я видел. Хойскар видел. По-видимому тебе придется его убить. Хе… Хе.

– Не буду я никого убивать. Когда я танцевала, я была жрицей, а сейчас я женщина, мне стыдно…

– Странно. Жрица, стало быть, не женщина?

– Она не принадлежит себе…

– Ладно. Я мало что понял, но меня можешь не стесняться. Хоть мы с Артамом разные, но тело у нас одно. И глаза, и уши… А он, как я понимаю, твой жених и видел твои прелести еще раньше.

– В общем-то ты прав, Артем, но мне как-то не по себе…

Артем подошел к лавке, взял шубу и протянул девушке.

– Вот, возьми и оденься. Не по себе ей. Привыкай. Или за Хойскара выходи.

– Нет, за него не пойду. – Девушка встала, стыдливо прикрывая рукой грудь и краснея, взяла лисью шубу. Повернулась к Артему спиной и стала надевать ее. – Я за Артама пойду.

– Ну-ну. Как знаешь. Старайся сделать из него человека.

Артем подошел к Агнулье, присел и положил руку на голову. Женщина застонала. Он поднял ее за подмышки, перетащил на скамью, обнимая одной рукой, другой влил ей в рот эликсир исцеления. Агнулья пришла в себя, увидела, что сидит рядом с обнимающим ее Артемом, и стала вырываться.

Артем отпустил ее.

– Ты что подумала? – хмуро спросил он.

– А что должна думать!.. Ой… – запнулась швея. – Я тут танцевала… почти голая… Стыд-то какой! – При этом она не пыталась спрятать свою большую, налитую зрелым соком грудь. Неела с завистью и зверем смотрела на нее. Ее ноздри возмущенно раздувались, а с губ, которые она неприступно покусывала, хотели слететь слова оскорбления. Но она сдержалась. Быстро подошла к ее одежде. Взяла и резким движением насильно всунула ей ее блузку