Любимым его местом был кабинет. В нем он проводил большую часть времени. Здесь рождались планы, отсюда исходили приказы, сюда стекались потоки информации от агентурной сети и аналитиков. И даже в той обстановке, которая сложилась на Арагоне после высадки имперских разведчиков, глава службы безопасности не собирался менять свои предпочтения.

На черном столе, инкрустированном золотыми звездами, изображавшими систему Арагоны, стоял большой бактериальный монитор, подключенный к нейрокластеру резиденции. Малфой смотрел на него в глубокой задумчивости, хотя смотреть было особенно не на что – все пространство экрана занимали шесть черных прямоугольников, выстроенных в два ряда. Наконец глава контрразведки шевельнулся и заменил два прямоугольника фотопортретами. На первом был запечатлен бравый Ноунейм, заснятый в кресле комнаты для допросов. На втором – Герой Империи мастер-сержант Фред Купер. Его снимок был взят из имперской 4D-программы «Хомо Милитарис».

По Ноунейму не нашлось вообще никакой информации, а это означало только одно: он кадровый разведчик, родившийся в пределах Внутреннего Круга. С Купером оказалось проще. Сын огран-колонистов, поступивший на военную службу с целью получении гражданства. Третий ребенок в семье. Если бы он оказался вместо Ноунейма в пыточном кресле, результат беседы мог выйти куда более интересным. Купер вряд ли владел всей информацией, но зато той частью, что у него имелась, поделился бы наверняка, поскольку не владел специальными приемами противодействия допросу, которые знали профессиональные разведчики. Такой «язык» был даже ценнее, чем командир группы.

Но мысли Малфоя больше крутились вокруг другой личности, чей снимок пока не занял своего места на экране. Лара Розен. Рядовой, родилась во Внешнем Круге в проблемной семье. Глава контрразведки вывел на монитор ее снимок, также взятый из видеоинтервью, и вгляделся в глаза девушки. Она была красивой, на вкус Кандавла – даже очень красивой. Если ничего про нее не знать, можно было бы удивиться, почему столь привлекательная женщина добровольцем ушла в десант. Она могла бы весьма прилично устроиться благодаря одним лишь природным данным и получить гражданство, скажем, просто удачно выйдя замуж и нарожав кучу ребятишек. Но Малфой, разумеется, знал о ней больше.

Отчим Лары был человеком жестоким. Он ежедневно пил и избивал мать, приемной дочери тоже доставалось. Кончилось тем, что как-то утром мужика нашли в кровати с перерезанным горлом. Несмотря на судорожные попытки матери девочки взять вину на себя, имперская полиция докопалась до истины, и четырнадцатилетнюю Лару взяли под стражу. Мать в отчаянии пошла на панель, а полученные от клиентов деньги пустила на адвоката. И все-таки достигла цели: адвокат сумел доказать, что отчим своей жестокостью довел приемную дочь до состояния аффекта. Апелляция прошла нужные инстанции, и Лару освободили, сняв с нее все обвинения. История могла на этом закончиться, но судьба, как нередко бывает, закрутила дальнейшие события в тугой узел. Мать Лары умерла от болезни, которой заразилась на панели, – нелегальные торговцы из Обитаемых Секторов порой притаскивали оттуда такие загадочные вирусы, перед которыми пасовала даже хваленая имперская медицина. Оставшись сиротой, пятнадцатилетняя девушка вынуждена была выживать в родном городе. По ряду довольно расплывчатых, невнятных и сомнительных данных, она вступила в уличную банду, была схвачена полицией и перевербована. Точно было известно только, что когда ей стукнуло восемнадцать, она выступила свидетелем в суде против главаря собственной банды. Полиция предложила ей прикрытие по программе защиты свидетелей, но Лара отказалась, попросив взамен ходатайствовать о ее поступлении на военную службу. Так Розен оказалась в Звездном Легионе – не адъютантом, не походно-полевой женой, а настоящим десантником.

С точки зрения Малфоя, эта история говорила прежде всего о неукротимых амбициях девушки. Не захотела мириться с жестокостью отчима, пошла на убийство. В отличие от матери стала не проституткой, хотя внешние данные вполне имелись, а гангстершей. В десант пошла, поняв, что глупо гнить во Внешнем Круге, где нет ни имперского комфорта, ни пиратской свободы. В легионе записалась на самую опасную должность с самой короткой выслугой. Все эти факторы можно было прекрасно выстроить в одну линию. Высокая самооценка, трудности с дисциплиной, постоянное стремление взобраться повыше. У таких людей всегда можно найти болевые точки. Неудивительно, что имперская полиция легко ее перевербовала. Когда девочка чувствует Возможность с большой буквы, она не колеблется ни секунды.

Вот бы кого допросить, с вожделением подумал Малфой, глядя на монитор. Впрочем, вожделение это было, разумеется, чисто профессионального плана.

Трое других имперских лазутчиков, сбежавших от кретина Бабакиери, по-прежнему оставались людьми без имен, а их снимки уже были внесены в нейробазу республиканского патруля с приказом о немедленном задержании. Хотя Малфой на это особо не надеялся, конечно. Если разведчики умеют становиться невидимыми, рассчитывать на их поимку в городских кварталах было бы опрометчиво. Такую дичь реально ловить лишь на живца. А что могло бы сыграть его роль для имперской разведгруппы? Безусловно, главная тайна Вольной Арагонской Республики, за которой они прибыли, уже превратившая планету в неприступную крепость и Метрополию новой галактической Империи, которая за полтора десятка лет наверняка окончательно сломает хребет старой. Но как это сделать? Был бы хоть минимальный контакт с разведгруппой, можно было бы закинуть им дезинформацию – да с тем же гражданином Ноунеймом, к примеру, как бы невзначай позволив ему бежать. А пока известно лишь, что они сейчас барахтаются в нечистотах главной сточной системы города – гигантской разветвленной и многоуровневой структуры, протянувшейся во все стороны на десятки километров, в которой их можно искать годами. Система эта, десятилетиями бесконтрольно разрастающаяся глубоко в грунте под небоскребами, досталась нынешнему правительству Арагоны еще от первопоселенцев, когда не требовалось столько драгоценной органики для прокорма биоморфов, а живые трубы все равно прорастали сами собой, не требуя особого ухода.

– Так-так… – произнес Малфой, сцепляя пальцы на животе.

Нет, не надо недооценивать противника, даже в шутку. Едва ли эти опытные волки просто беспомощно барахтаются в фекальной жиже. А если нет, то что делают? Ну, ушли от преследования, а дальше? Вот если бы он, Малфой, был на их месте, как бы он построил свои дальнейшие действия? С самого начала очевидно было, что эта имперская миссия совершенно импровизированная и неподготовленная, организована от полного отчаяния. У них не может быть никаких сведений о главной тайне республики, поэтому им в первую очередь необходимо получить о ней побольше информации. Но откуда? В газетах не пишут, где она кроется, прохожего тоже не используешь в качестве «языка». Фактически выход у имперских муяврий только один: похитить человека из высшего руководства и жестко допросить его. Но это проблематично. Они даже сами наверняка не очень представляют, насколько это сложно, наивно полагаясь лишь на слабость защитных механизмов отсталой колонии. Но даже если им каким-то чудом и удастся добраться до кого-нибудь из стоящих на вершине власти глав крупных пиратских формирований, то эти вольные братья знают только, что все идет как надо; как именно добиваются такого поразительного успеха серые кардиналы, обладающие на Арагоне реальной властью, их интересует мало. Что касается самих серых кардиналов, по-настоящему владеющих ситуацией, в число которых входил и сам Малфой, то в публичных местах всегда появлялись лишь их двойники. Так что в случае успешного похищения разведчики в любом случае получат подставную фигуру, не имеющую никакой реальной информации. Догадываются они об этом или нет? Скорее всего, нет, для нищей пиратской республики такая система безопасности слишком сложна и нехарактерна. Однако когда на карту поставлена судьба новой арагонской Империи, лишних предосторожностей не бывает. Империя старая, которой осталось не так уж долго, никогда не обращала особого внимания на Арагону, так что сведения о республике в имперских источниках должны быть очень скудными, и для Кандавла Малфоя это хороший козырь.